Эмили Сувада - Этот разрушительный элемент [litres]

Сейчас ему нужны терпение и лояльность. Он должен вздохнуть полной грудью и залечить свои раны, а затем начать восстанавливаться.

И я тоже.

– Как спалось? – убирая бутылку, спрашивает Зиана.

– Отлично, – потирая глаза, отвечаю я. – Но мне все еще ничего не снится.

– Сны переоценивают. К тому же они не всегда бывают хорошими. Жаль, что у меня нет панели, чтобы заблокировать мои.

– Да, – соглашаюсь я, проводя пальцами по гладкой коже на груди, которую в детстве испещряли шрамы. – Может, ты и права.

Зиана поджимает под себя ноги и защелкивает носик бутылки. Именно она большую часть времени ухаживала за мной, потому что другие не горели желанием мне помогать. Коул занят, Анна почти со мной не разговаривает, а Леобен хоть и простил меня, но между нами сейчас такая пропасть, которую сложно будет преодолеть. Не помогает и то, что я сама отдалилась от них. Меня впереди ждет жизнь, наполненная страданиями, и именно они продлевают их. Все они. Во мне вновь просыпаются эмоции, которые я подавляла годами, и любовь, превращенная мною в злость. Они топят меня даже от простого нахождения рядом с остальными детьми проекта «Заратустра» в последние несколько дней. От того, что вижу, насколько они близки, объединяющую их связь. То, насколько им комфортно рядом друг с другом. Но мы семья, и я уверена, что когда-нибудь мы снова будем вместе, но для начала мне нужно исцелиться. И делать это лучше подальше от них.

Зиана бросает быстрый взгляд на соседнюю койку. Там стоит мой черный спортивный рюкзак, а на подушке сложена одежда. Вчера вечером я целых три часа потратила на упаковку вещей – придумывала как свернуть полотенце и вспоминала, что носки носятся парами. Я так гордилась тем, что смогла застегнуть молнию, что чуть не рассказала об этом остальным. Но это бы разрушило мой план, не прощаясь, исчезнуть отсюда с первыми лучами солнца. А оказалось, что с этим прекрасно справилась моя неуклюжесть и металлический лязг упавшей бутылки.

– Тебе еще рано уезжать, – говорит Зиана. – Если она и удивлена моим решением, то никак этого не показывает. – Подожди еще недельку. Тебе нужно поправиться.

Я качаю головой и снова тянусь к бутылке, но в этот раз мне удается обхватить ее дрожащей рукой. Я прижимаю носик к губам и, отщелкнув его, делаю еще один глоток.

– Это случится сегодня. Я встречаюсь с несколькими генхакерами Энтропии. Так что как только я доберусь до них, все будет в порядке.

– Серьезно? – хмуро спрашивает Зиана. – Мне казалось, они тебя ненавидят.

Я делаю еще один глоток, а затем защелкиваю носик зубами.

– Я не могу прятаться от последствий своих поступков. Мне нужно исправить их, и генхакеры дают мне еще один шанс. К тому же я не стремлюсь управлять миром. Я хочу просто кодировать.

Это не просто желание, а потребность. Я знаю, что поступила правильно, удалив «Панацею», но это все равно причиняет боль. Но если бы я позволила установить код на все панели в мире, это оказалось бы сродни канистре бензина, вылитой в огонь, пожирающий наш разрушенный мир. Но на горизонте возник новый рассвет гентеха с совершенно новым носителем. Будущее без «Картакса», сдерживающего генхакеров. Возможно, сейчас не лучшее время для появления алгоритма, который сможет изменять разум, но зато идеальный момент для того, чтобы распахнуть двери, закрытые все последние десятилетия, и посмотреть, что скрывалось за ними.

Никто не знает, каким окажется наше будущее. Но я собираюсь это выяснить.

Зиана закатывает глаза:

– Цзюнь Бэй, ты не можешь уже вернуться к кодированию. Несколько дней назад ты лишилась половины своего мозга.

– Значит, мне повезло, что я такая умная, – ухмыляюсь я и перекатываюсь на бок. – И смогу прожить даже без него.

Я свешиваю ноги с кровати и, слегка наклонившись вперед, медленно поднимаюсь на ноги. Мне все еще не просто ходить, но теперь у меня в черепе находится чип с набором алгоритмов для передвижения – ходьба, бег, преодоление ступеней, – и именно он сейчас контролирует мои мышцы. От этого я чувствую себя марионеткой, которую кто-то дергает за ниточки, но зато больше не падаю в объятия пола. Дрожащими руками я снимаю пижаму и надеваю чистую футболку, а затем сажусь на койку и натягиваю штаны-карго. Мне бы стоило принять душ, чтобы через несколько часов не начать чесаться от пота, но тогда возрастет риск разбудить остальных. А мне и так будет не просто прощаться с Зианой. Из нашей пятерки мы с ней понимаем друг друга лучше остальных. И напряжение, которое я испытываю, находясь рядом с другими, отражается и в ее глазах. Ни одной из нас не удается справиться с болью нашего детства, находясь там, где мы ее испытывали. Вот почему она заботилась обо мне. И вот почему она уедет отсюда, как только я исчезну.