Михаил Любовской - Спираль Миров.Трилогия

— Коля, прекрати. Ты думаешь — самый умный, самый глазастый? У меня служба тоже не спит. Да знаю я, знаю, что бывший муж Веры — опасный тип. Я никогда и никому не делал гадости. У нас с Верой всё по обоюдному согласию. И вообще, с какой стати я должен перед кем-то оправдываться? Мы взрослые люди, в конце концов.

— Я предупредил.

— Я понял, можешь успокоиться. Лучше небольшой ролик посмотри, в качестве развлечения, — Русаков пощёлкал пультом, переводя телевизор в нужный режим. Пять минут прошли под шорох дождя, льющийся из динамиков. — Даже эта демонстрация уничтожения дерева меня не разубедила.

— Это не демонстрация, Коля. Это смерть. Быстрая и беспощадная. Фух и от тебя остаётся только прах.

— Хватит меня пугать. Он не похож на безумца, вполне нормальный мужик, стойко перенёс семейную драму.

— Он хуже…Знаешь, как его Сталин назвал?

— Ну-ну. Что сказал лучший друг всех физкультурников?

— Однажды на встрече он меня спросил: 'Скажите, господин генерал, как вы познакомились со Зверем?' Иосиф Виссарионович в таких вещах зрит в корень. Понимаешь о чём я?

— Всё, закончили на этом. Ни слова о моих личных делах.

— Как скажешь, господин президент. Только покажи место, куда, в случае чего, цветочки положить.

— И без меня найдётся, кому выбрать. Лучше давай по стопочке примем за хорошие вести.

— Неужто американцы на рубли перешли?

— Лучше, Коля, лучше. Сегодня Вера окончательно стала свободной.

— Тьфу ты. Кто о чём, а вшивый про баню.

— Но-но. Статью за оскорбление президента я ещё не отменял.

— А я и не президенту говорю. Наливай, хватит греть бутылку.

Старший сын узнал о разводе на четвёртый день. Он изменил привычке передвигаться обычным способом и явился через переход, сразу бросившись в атаку.

— Вы чего творите, а?!

— Здравствуй, сынок.

— Здравствуй, батя, — Артём вложил в голос как можно больше ехидства. — Я думаю, что всё нормально, а у вас тут такое. Вы вообще в своём уме? Столько лет прожили и на тебе — решили разбежаться в разные стороны.

— Тёма, жизнь штука сложная. Нет в ней прямой дороги. Судьба распорядилась развести нас с матерью по разные стороны. Историческая развилка, понимаешь.

— Какая, к чёрту развилка? Шутишь, да?

— Предлагаешь поплакаться? Так не умею. Да, мне больно, но кроме себя винить некого. Надо было больше внимания уделять жене.

— Кто этот…мужик?

— Не знаю и знать не хочу. И не советую маме трепать нервы дурацкими нравоучениями. Ей самой несладко. Ты знаешь, что значит для женщины, принять такое решение? Не знаешь, молод ещё. Они всегда надеются до конца — совсем немного, чуть-чуть и всё наладится. Но проходит это чуть-чуть, потом с иголочкой, с ниточкой, с волоском, а лучше не становится. Женщину называют хранительницей очага и, когда потух огонь, остыли угли, она начинает интуитивно искать место, где его можно разжечь.

— Я бы, на твоём месте, поборолся.

— Лучше заботься о своём, борец хренов.

— Я забочусь, а вот ты…

— Артём, ты зачем пришёл? Отца уму-разуму учить?

— Нет.

— Мой совет — никогда не лезь в чужие семейные проблемы, если не просят.

— Да какие же чужие? — сын удивлённо вскинул брови.

— Да такие, — передразнил я. — Твоя семья — Анита и дети, мы с Верой всего лишь родители.

— Скажешь тоже, — боевой запал постепенно иссякал.

— Тёма, от нашего расставания мир не рухнет. Все живы, здоровы, и слава Богу. Я желаю матери только счастья. Пусть ей будет хорошо в другом месте.

— Правильно, отпустил и забыл. Чего переживать, когда есть выбор, — пробурчал Артём и осёкся.

— Выбор есть всегда, — жёстко ответил я. — Что думать и что говорить.

— Извини, сболтнул на нервах.

— Ладно, не принимай близко к сердцу, с кем не бывает.

Я не стал рассказывать сыну о вчерашней встрече. Мужик, как выразился Артём, приехал сам, оставив многочисленную охрану подальше от дома. Сопровождающий, помощник или кто он там на самом деле, не суть важно, положил букет на столик у телевизора и вышел во двор.

— Цветы Татьяне. Женщины любят такие подарки, хотя я, честно говоря, редко имею возможность их делать, занят постоянно.

— Предлагаете посочувствовать?

— Сочувствуйте. Я так понял — ничто человеческое вам не чуждо?

— Нет, конечно. Таня! Выйди сюда на минутку!

— Вы чего орёте? Сын только засыпать начал, — супруга неслышно спускалась со второго этажа.

— Это вам, — 'мужик' протянул букет.

— Настоящие, — она с удовольствием втянула запах цветов.