Алексей Доронин - Кабельщики

Все, что она сказала, каждый из них понимал.

Немец был хмур, явно перегрелся на солнце и переел. В последние дни он активно заедал стрессы, но все равно не прибавил лишних килограммов, а исхудал. Да и все они потеряли по три-пять килограммов, с тех пор как начали свое предприятие. Которое теперь казалось похожим на дурацкое шоу про выживание в дикой природе. Или на завязку фильма ужасов, финал которого должен быть страшнее некуда.

Джордж Нкубе — насколько они его знали — мотивы имел совсем не такие идеалистические, как, например, русский. Он хотел даже не денег (от которых не отказался бы любой из них — хотя бы для финансирования своих проектов), а славы и признания. Нобелевской премии, своего лица на обложках журналов. А риск его только заводил.

Хелен Сэнфорд (опять же, если верить ее словам) хотела облагодетельствовать человечество и получить технологии, чтоб справиться с голодом, болезнями и войнами. Или хотя бы вдохнуть в него оптимизм: «у других получилось, справимся и мы».

Петровскому плевать было на землян, но он хотел «протянуть руку дружбы» чужакам и действовал с прямолинейностью фанатика. А Гельмут Браун начал это все, но потом пожалел, и не бросил их явно лишь из чувства долга.

Вот так с большим трудом на протяжении этих дней им четверым, представляющим все типы темпераментов и четыре разные нации — удавалось как-то сосуществовать, работать и не убивать друг друга, несмотря на то и дело вспыхивавшие склоки.

Но в этот день Петровский был еще более мрачен и скорее всего страдал с похмелья.

— И вам не стыдно? — проскрипел русский, глядя на них с осуждением, как с трибуны или плаката. — По вам будут судить о человечестве.

В трусах, небритый, в шлепанцах и шляпе на голове, выглядел он комично. Маленький крестик на шее дополнял образ. Хотя он никогда не распространялся о вопросах веры.

— Вот и пусть судят честно, — ответил ему немец. — А не считают нас лучше, чем мы есть. Я надеюсь, они там не ханжи… как твои соотечественники. Иначе я жалею, что на пластинке аппарата «Пионер» репродуктивные органы не прикрыты фиговым листком. Может нас уже в черный список внесли! За рассылку несанкционированного порнофото. Вдруг там среди них несовершеннолетние. Которые еще одного оборота вокруг центра галактики не прошли. А сколько у нас всего рассылается по интернету с помощью УКВ-диапазона…

— Изображение репродуктивной анатомии и процесса производства себе подобных должно быть в той или иной мере табуировано у всех цивилизованных существ, — поднял палец Петровский. — Рождение себе подобных… это ответственность.

В последние дни после того, что им открылось, он, должно быть, уверовал в высшие силы.

— Не скажи, — произнесла Хелен. — Вспомни античные сюжеты. И шимпанзе бонобо, их способ урегулировать социальные конфликты…

— Хороший способ, — усмехнулся Нкубе, подмигнул ей и повернулся к Петровскому. — А вы, русские, не боялись в шестидесятые сигнал «Мир», «Ленин», «СССР» в космос посылать. Чем не политическая агитация? А вдруг там одни капиталисты? Или фашисты. Или еще хуже… Есть такая слизь, Physarum polycephalum. Не растение, не животное и не гриб. Плазмодий. У нее 6 половых хромосом. Факториал числа 6 равен 720… это число полов этой симпатяжки. Тогда ориентаций уже 518400, исключая бинарные и «нулевые», а гендеров… Если у нас при двух полах их 54, то у них будет минимум 38880, а максимум… больше миллиона. Когда космос-то осваивать? Всё время уйдет на разные отношения. И на споры, кто кого неправильным местоимением назвал и нанес своей токсичностью моральную травму.

Он не боялся шутить на тему политкорректности. Это была его привилегия.

— Точно, — поддакнул немец. — И на суды! Адвокаты их должны жить в шоколаде.

Посмеялись все, даже Петровский хмыкнул.

Они сидели за столом, четыре человека, каждого из которых во внешнем мире назвали бы словом «гик», хотя все абсолютно разные. Общего — только то, что с кругами под глазами, в мятой одежде. Один черный PhD — шутник и гедонист, одна женщина-астрофизик с идеями об общем благе, два белых европейца, толстый и худой, которые друг друга терпеть не могли, но вовсе не потому, что их народы когда-то воевали, а просто из-за личной идиосинкразии и несхожих (или, наоборот, слишком похожих и отталкивающихся как полюса магнитов) характеров.

Перед внешним миром, который начинался прямо за стенами лаборатории, они были беззащитны почти как древние люди перед тиграми и волками. Зверей еще можно было отогнать. Но против людей… У них не было оружия, ни ПВО, ни даже радара. Система, способная отправить сигнал в межзвездные дали, не могла помочь в обнаружении даже обычного вертолета. Или звена бомбардировщиков. Или одной крылатой ракеты. Или одного человека с автоматом. Оставалось надеяться только на удачу, которая любит безумцев и смельчаков.