Оскар Кук: По кускам

— Ни то и не другое, — я замолчал. Острота воспоминания в сочетании с чувством отвращения к этому сидящему рядом вампиру, тяготили меня, но я все-таки продолжил рассказ, движимый лишь одним желанием поверить хоть кому-нибудь эту ужасную тайну.

— Мойра, как вы можете предположить, была в неистовстве, а тревога и неизвестность едва не убили ее. Но она выжила, главным образом, мне кажется, благодаря неистребимому желанию добраться до сути этой загадки. Поймите, тут и речи не могло быть о другой женщине: Мендингем действительно любил Мойру. В то время я часто видел ее и помогал, как мог: но все было напрасно. Полиция, телеграф, автомобильные клубы делали все возможное, но Мендингем пропал.

— Бесследно? — в голосе Уорика чувствовалась смесь скептицизма и восторга.

— Бесследно, но слухов ходило множество. Его видели во всех концах Англии: бывало совпадали все приметы, однако, каждый раз это оказывался не он. Похоже было, что в стране буквально сотни двойников.

— Следующим интересным моментом в этой истории, которому в то время никто не придал особого значения, стало возвращение Грегори. Это случилось через месяц или, возможно, чуть раньше после исчезновения Мендингема. Он уже на был таким общительным, как раньше, но не казался и отшельником, каким его запомнили перед поездкой за границу. Он занял комнату в своем клубе, и частенько показывался в городе — то в театре, то на выставке; по-прежнему владел баржей, где, по его словам, проводил много времени.

Примерно через три дня после его возвращения мне позвонила Мойра. Она была в истерике — это чувствовалось по телефону и хотела, чтобы я приехал к ней немедленно; у нее была… — я не разобрал что, потому что голос ее перешел в захлебывающийся стон. Я поспешил к ней. Она была вне себя. Говорить она не могла, лицо ее побелело и застыло, глаза были широко раскрыты, губы бледны. Она показала мне на посылку, лежащую открытой на диване в ее гостиной. Я подошел к дивану, взял ее, хотя уже был готов увидеть что-нибудь жуткое или опасное вроде бомбы или змеи, тут же бросил ее с криком, потому что в ней была — рука.

— Только одна? — в голосе Уорика чувствовалось обманутое любопытство.

— Боже мой! Разве этого мало? Высушенная рука без кожи и мышц! Представьте, как Мойра открывала эту посылку! Вначале шок, — о, ужас! - она понимает, что это — рука Мендингема, и на ее мизинце — перстень с печаткой, который она ему когда-то подарила!

На долю секунды мне показалось, что Уорик смутился; впрочем, тут же оправился и спросил:

— Внутри больше ничего не было? Никакой записки, как полагается, или мистического знака?

— Ни строчки — просто кисть руки и кольцо. Я попросил, уже не помню кого, приехать и побыть с Мойрой, а сам забрал посылку с ее ужасным содержимым и отвез в Скотленд-Ярд. Все, что можно было сделать, они сделали. Не было ни отпечатков пальцев, никаких других улик, хотя на посылке стоял почтовый штемпель Бэлема.

— Что дальше? — поинтересовался Уорик, и я с удовольствием заметил, что даже он чуточку приуныл.

— Через неделю, — продолжал я, последовав его примеру и выпив виски, — Мойра получила другую посылку. В ней оказалась вторая рука и авторучка Мендингема — его инициалы были выгравированы на ней золотом, и Мойра сразу же ее опознала. Ее послали из западного района города, и на ней стояла марка магазина, в котором накануне она покупала шерсть для вязания. Поэтому она открывала ее, ничего не подозревая.

— Она послала за вами?

Я кивнул.

— А вы? Что сделали вы? — спросил Уорик, с трудом сдерживая восторг.

— То же, что и в первый раз, и с тем же самым результатом — никаких улик.

— Но за ней следили? — голос Уорика дрожал. — Все остальное было просто.

— Так же думали полицейские: но они ошибались. Как могли они уследить за всеми, кто разговаривал с Мойрой, проходил мимо нее в магазине, оказывался в поезде или автобусе? Пришлось бы наблюдать каждый день за сотней людей, и они отказались от этого. Мойра уехала в деревню, и целый месяц ничего не происходило. Мне нужно было остаться в городе, и я случайно пару раз встречал Грегори, но мы с ним никогда не заговаривали на эту тему. Сразу после исчезновения, он сделал по этому поводу несколько совершенно обычных замечаний, но, естественно, я старался не говорить с ним об этом.

— Еще бы! — Уорик предложил мне сигарету, а сам выбросил свою так и не зажженную, которую изжевал, слушая мой рассказ.

— Дальше Мойра получила по почте одну ступню. Вторую ей передали через рассыльного. Она была на грани безумия, и это не удивительно. Затем пришло правое предплечье, позднее — левая нога до колена, и каждый раз в посылку была вложена какая-нибудь маленькая вещичка Мендингема, хотя, казалось, не было никакой нужды в такой утонченной жестокости.