Оксана Алексеева - Знаменатель

Неудивительно, что Дане эта история так тяжело далась. Агрессию он убил не собственными руками, но убил – и мало кто смог бы за это осудить. Я осторожно поинтересовалась:

– Но вас осталось трое. Как погибли Логика и Память?

– На сегодня хватит, Вик. Это была самая безупречная часть моей биографии. Скажу только, что кое-что понял тогда: родители погибли из-за моего страха. С тех пор я больше не мог позволить себе быть слабым.

Я не ответила, хотя уже примерно понимала. Если в самом начале Даниил и не хотел становиться Знаменателем, то после таких событий, да еще и с влитой Агрессией, пересмотрел базовые установки. Но я оставила осуждение до того времени, пока не услышу историю полностью.

Чтобы стереть напряжение с его лица, я ляпнула первое, что пришло в голову:

– А пойдем сегодня в ночной клуб? Потанцуем, расслабимся.

– Приглашаешь? – Даня наконец-то обернулся, но выглядел удивленным. Ему ли не знать, что я не слишком большая любительница подобных развлечений?

– Пытаюсь тебя растормошить! – честно призналась я, и добавила менее уверенно: – Или себя.

Мы и сходили. Провели там не больше двух часов, но все равно отвлеклись. Данька отказался со мной танцевать, но его присутствие поднимало настроение.

– Дань, ну хватит хмуриться! Неужели ты два года притворялся, что со мной весело?

– Не притворялся. Зачем? Мне и сейчас весело.

Справедливости ради надо признать, что он и впрямь постоянно смеялся, но в его реакции будто чего-то не хватало, поэтому и хотелось трясти дальше.

– Дань, а целовал меня через силу?

– Конечно. Думал, что отношениями смогу какое-то время удерживать тебя подальше от Штефана.

– Что, прямо через силу?!

Он снова смеялся, а я тянулась к его уху, чтобы не кричать:

– А мне нравилось! Особенно тогда, помнишь, в подъезде: ты так прижал меня, а потом сам же и остановился, – я это почему-то только что вспомнила и разволновалась. А раньше воспринимала холодным умом, анализировала, есть ли влюбленность или мы сошлись только на дружбе.

Но сейчас спокойным был Данька. Он не терзался старыми переживаниями, даже если они когда-то были, а подшучивал:

– Ага. Еще придумай, как ночами обо мне грезила. И отодвинься уже! Я ведь все равно сильнее – отобьюсь.

– А может, грезила? Почем тебе знать, что не грезила? А… ну да, – я рассмеялась, вспомнив, что как раз мои эмоции для него никогда секретом не были. – Зато сейчас все изменилось!

– Вик, отстань! А то заставлю снова меня возненавидеть.

– Ну уж нет, дорогой! Мне нравится быть в тебя влюбленной! – кажется, мой хохот даже на него влиял, без всяких там способностей. – А ты держись, держись, ледышка! Это даже возбуждает!

Конечно, я перегибала с напором. Просто было удивительно хорошо растворяться в приятных эмоциях, я будто впервые в жизни отпустила себя. Раз уж доверилась ему, так поздно теперь давить на тормоза. И только теперь ощутила, как это было сложно – всю жизнь оставаться Логикой без права на глупости! Наверное, поэтому теперь и не держала себя в руках – да ведь он тоже смеялся, значит, все в порядке.

Тоска по Штефану меня преследовала только в те моменты, когда я оставалась наедине с собственными мыслями. И именно потому донимала Даньку своим присутствием. Кажется, через пару дней он начал от этого уставать:

– Вик, ты уже большая девочка – можешь спать и одна. Хоть бы смирно себя вела, или тебе обязательно нужно водружать на меня конечности?

– Не будь занудой, Дань! Кстати, а почему ты не просыпаешься, когда я ночью подбираюсь? Я думала, Знаменатель должен обладать обостренным чутьем.

– Кто тебе сказал, что не просыпаюсь? Я просто притворяюсь мертвым – у некоторых животных такая стратегия, чтобы хищник оставил их в покое. С тобой не работает.

Мне показалось… да нет, я совершенно точно рассмотрела под его иронией тщательно скрываемое напряжение. Хотя, возможно, мне просто слишком хотелось уловить нечто подобное. Но себе я сопротивляться не стала и поцеловала Даньку в щеку. Как смешно он изображал брезгливость, вытирая пальцами! Поцеловала снова – в плечо. Он не сдержал усмешки. Но мне внезапно расхотелось веселиться, я пододвинулась ближе и дотянулась до губ. Только едва коснулась и замерла, глядя в глаза. Он теперь тоже смотрел серьезно.

– Вик, что ты делаешь?

– Ты знаешь что, – даже голос отказывал, словно внутри что-то треснуло. – Дань, я нравлюсь тебе?

– Нет. – Я никак не могла понять смысл этого слова. Оно было неправильным. – Мы сейчас играем на одной стороне. Но не больше.