Оксана Алексеева - Знаменатель

Это были два месяца ада, за которые я успела сменить четыре подушки, разругаться с друзьями и родителями, ухудшить положение в школе. Мама однажды осторожно подняла вопрос о психологе. И как я не задушила ее после этого? Ошеломительный самоконтроль! Но ад становился все темнее. Я уже едва держалась, зацепившись пальцами за край бездны. И только постоянный самоанализ помогал избежать непоправимого.

Но ад неожиданно закончился, когда в моем сне умерла прекрасная Лия. Ее лица я тоже не разглядела, но сразу полюбила. Лия страдала острой формой аутизма, поэтому все люди снаружи попросту не знали, что внутри у нее целая вселенная. Любящие родители неустанно пытались вытащить ее из себя, оттого детство та провела в обществе психиатров, но никакого положительного эффекта не воспоследовало. Лие был нужен только покой. Она могла десять часов кряду рассматривать край занавески и восхищаться сложностью плетения нитей, однако все вокруг это считали отклонением. На самом же деле Лия выстроила внутри такой совершенный мир, что не могла заставить себя нарушать его гармонию ненужными словами или действиями. И чем старше Лия становилась, тем крепче убеждалась, что права она, а не все остальные. Это они не видят полной гармонии, царящей вокруг. Это они наводят суету там, где без вмешательства была бы идиллия. Год назад Лия перестала разговаривать, а потом и вообще реагировать на людей. Ей казалось, это лучший способ спрятаться от назойливого внимания и продолжить созерцать мир без помех. Но выяснилось, что после этого ее отправят в клинику на интенсивный курс, и все станет гораздо хуже, чем прежде. Они сами вынудили бедняжку украсть у медсестры таблетки и покончить с затянувшейся суетой.

Смерть Лии я тоже оплакивала. Существа прекраснее я представить не могла и не встречала никого, кто был бы таким же совершенным. Она являла собой самодостаточность, заключенную в границах одного тела. А остальные понять этого так и не смогли.

А как только слезы по ней высохли, ощутила, что стало легче дышать. Уже привычная ярость сменилась умиротворением. Нет, Чон Со во мне никуда не исчез, но теперь, в присутствии Лии, вел себя сдержаннее. Я облегченно рассмеялась – и на то были причины! Теперь во мне будто жили два посторонних человека: Чон Со, который мог постоять за себя, и которому было под силу все на свете, и Лия, озаряющая меня изнутри гармонией, мудростью и умиротворением. А еще пришло понимание: сами по себе они были обречены, и только соединившись во мне, уравновесились. Теперь мерзкая соседка виделась такой же мерзкой, но сразу заслужила право быть такой, как ей заблагорассудится.

Следующие два месяца ушли на восстановление утерянных связей и репутации. Все-таки семнадцать лет – хороший возраст для тех, у кого внезапно меняются модели поведения: взрослые быстро находят объяснения, а ровесники еще быстрее забывают обиды.

Но оказалось, это всего лишь начало, хотя очередная странность всплыла только в выпускном классе. Я училась неплохо, а по некоторым предметам считалась лучшей, но вот английский язык мне был неподвластен. Учительница нам попалась принципиальная и справедливая – к концу года она собрала отстающих и предложила сдать своеобразный экзамен, чтобы исправить оценки. Последняя, как она выразилась, возможность улучшить средний балл в аттестате. На самом деле, это был акт милосердия, например, для меня, для кого эта единственная тройка была лишней. Я усердно готовилась: зазубривала короткие опусы по списку, даже не пытаясь вникнуть в их суть. И надеялась, что получу утешительный приз хотя бы за старание.

В итоге так переволновалась, что на экзамене и русский подзабыла. Учительница, уловив мое состояние, поддержала и предложила не спешить. Но это не помогло – я занервничала еще сильнее. И после этого начала отвечать.

О, я выдала подробный рассказ на тему «The Best Film I Have Ever Seen [1] The Best Film I Have Ever Seen (англ.) – Лучший фильм из тех, что я видел. », припомнив пару десятков виденных фильмов и разбавив пространными рассуждениями о тенденциях в мировом кинематографе. Без запинки, только успевая подумать, о чем сказать, я находила нужные слова и правильные речевые обороты. Это был прекрасный ответ! Возможно, лучший из тех, что звучали в стенах нашей школы. Если бы он не был на французском.

Учительница только хлопала глазами и все шире открывала рот. Она же, вторым языком которой в институте был как раз французский, уведомила меня, что с таким произношением я спокойно могу французской армией командовать, но издеваться над ней не лучшая стратегия. Из последнего она сделала вывод, что я просуществую и с тройкой по английскому. А с такой наглостью вообще не пропаду.