Оксана Алексеева - Знаменатель

Я уже вышла из метро, когда перезвонил Штефан:

– Вика! Не приходи! Завтра поговорим.

– Ну ага, сейчас. Я уже почти на месте, жду автобус.

– Не приходи! Я заболел. Рвота, понос, живот, горло…

Уж слишком бодренько и взволнованно он об этом сообщает. И голос такой, словно делает это на бегу.

– Ничего. Я минут через пятнадцать как приду да как вылечу!

– Пожалуйста, поворачивай обратно. Езжай домой… или лучше к Даниилу.

Нет, волнение и сбитое дыхание в его голосе мне не послышались. Надо использовать хоть один шанс!

– Штефан, я не приду только при одном условии – ответь честно на один вопрос.

– Давай. Только быстрее.

– Почему ты сначала считал, что именно Данька пытался меня убить?

Он думал ровно секунду, видимо, правда спешил:

– Неважно. Твой парень совсем не так прост, как ты думаешь. Но он уже вне подозрений. Кажется, я знаю, кто это был. И она вряд ли собиралась убивать тебя, может быть, проверить… Ведь она-то не может, как я, чувствовать. Все подробности потом. Не приходи!

– Кто?! – прокричала я в трубку. – Штефан!

Но он уже отсоединился.

Озираясь по сторонам, я не знала, что делать. Тут как раз подъехал автобус, и я машинально забралась внутрь – повернуть обратно можно и немного позже. Слишком уж отчетливую панику и спешку я уловила в его голосе, чтобы хотя бы не попытаться проверить. Возле подъезда стояли пятеро мужчин. Странные, подозрительные в своем сосредоточенном молчании. И, кажется, из открытого окна я услышала возмущенный голос Штефана, но могла и ошибиться. Мужчины на улице оглядывались по сторонам, и когда взгляд одного остановился на мне, я бодренько зашагала мимо дома в сторону супермаркета.

Тут и логики никакой не надо – у парня неприятности. С участием лиц криминальной наружности. Более того, он узнал заранее, что неприятности на пороге, поэтому позвонил мне. Сбежал ли сам – неизвестно. По крайней мере, теперь есть объяснение, зачем он менял страну – это не лишнее, когда прячешься от неприятелей посерьезнее дворовой шпаны.

Я набрала номер Даньки – тут уже не до глупого любопытства и недомолвок. Надо было что-то делать. Я даже не боялась, что потом придется объяснять, зачем я тут вообще оказалась. В тот момент подобные мелочи не имели значения.

– Даньчто-то случилось! Я приехала к Штефану… а тут какие-то люди. Три машины. Пятеро стоят возле подъезда, и кто-то в квартире. Я не знаю, где он сам. Но он звонил пятнадцать минут назад и был напуган. Сейчас телефон отключен.

Если уж и брать кого-то в организаторы, то только Даниила Романова! Он даже уточнять ничего не стал:

– Езжай домой. Я разберусь.

– Но…

– Вик, домой! Пока не спустишься в метро, набирай мой номер каждые пять минут. Я не буду отвечать, мне просто надо знать, что ты в порядке. Когда выйдешь из подземки – позвони снова. Прямо сейчас включи на телефоне GPS, геоданные, вайбер – все, что у тебя там есть.

Похоже, он считал, что мне грозит опасность. И перестраховывался на случай, если придется вычислять мое местоположение по телефону. Но это он зря, мужики у подъезда за мной не пошли.

Вернувшись домой, я устало упала на кровать. И еще не успела закрыть глаза, как мне приснился сон. Можно ли видеть сон бодрствуя? Это было одно из тех отчетливых видений, с которыми я уже сталкивалась. Я не спала, но провалилась сознанием в третью чужую жизнь. Третью чужую смерть.

Память – элемент Системы, обладающий наибольшей внимательностью к деталям; представляет собой уникальное хранилище информации; не способен забывать факты или эмоции. Отличается образностью восприятия. Не испытывает дискомфорта при получении новой информации или сохранении старой. Чаще всего избирает себе научную или исследовательскую сферу деятельности, реже занимается литературоведением, переводами, преподаванием. По некоторым признакам схож с Логикой, но кардинально отличается неумением настолько же глубоко анализировать данные.

Аннет с самого рождения вызывала восхищение окружающих. Она была не просто миленьким, а потрясающе миленьким ребенком. Уже в пять месяцев начала повторять за мамой и папой первые слова, а тем оставалось только удивляться, как младенец в таком возрасте с неразвитым речевым аппаратом почти отчетливо произносит целые фразы. К двум годам Аннет освоила речь на уровне взрослого человека. Наверное, она была ребенком индиго или кем-то наподобие – так к ней и относились. Уже в возрасте пяти лет Аннет определилась со своим местом среди ровесников. Ее способности не были преувеличены – она не могла этого не замечать в сравнении с другими детьми.