Сергей Григоров - Очарование Ремиты [СИ]

— Боится герцог-то наш дорогой… — таинственно произнес Кокроша.

— В политическом лексиконе нет таких слов — «не знаю», — объяснил канцлер. — Когда один дипломат отказывает другому, то не кричит «нет», а говорит, например, «надо подумать», «взвесить все последствия», «не знаю, как общественность воспримет» и так далее. Кунтуэский воспринял Ваши слова как прямой отказ.

— Но ведь я и вправду не знаю, например, сколько времени у нас собирается гостить Юлианна. Как я должен был сказать об этом?

— Да хотя бы так: «Она может покинуть мой дворец в любой момент, как только пожелает сделать это». Каждая фраза большого политика должна быть полностью определенной и недвусмысленной. Если эти требования не выполнены, значит, он уходит от ответа на поставленный вопрос, намекает, что намерен торговаться, добиваться для себя каких-то преимуществ.

— Да какие такие преимущества у меня появляются, если Юлька останется здесь? — недоуменно спросил Олмир. — Если откровенно, она мне жутко надоела, когда мы были в сельве.

— А вот насчет возможных наших выгод надо подумать, — серьезно сказал канцлер. — Меня удивляет, почему Кунтуэский, официальный союзник нашего Дома в Коронном Совете, боится настаивать на немедленном возвращении ему дочери. Я как чувствовал, когда давал распоряжение Анне Михайловне держаться подальше от всех средств связи и не напоминать девочкам о том, что их пожелает увидеть кто-нибудь из родственников.

— Я не хочу держать Юлианну в плену, — сказал Олмир. — Мне кажется, что это недостойный поступок для будущего короля. Да и вообще чем-то похоже на предательство… У нас в школе были другие взаимоотношения.

— Никто и не предлагает брать ее в заложники, — устало сказал канцлер.

Олмир, поежившись под внимательным и, как ему показалось, немного удивленным взглядом Кокроши, спросил:

— А как мне научиться… политическому разговору? Всю свою жизнь я говорил только по-человечески. Мне не хочется переучиваться.

— С волками жить — по волчьи выть, мой мальчик, — улыбнулся Кокроша. — Вчера ты сам взял на себя ношу власти. Отказываться поздно. Не завидую я тебе. Запомни, пожалуйста, раз и навсегда, что король — это не должность, не звание. Король — это мировоззрение, призвание. Образ жизни Ты обрек себя всегда и везде быть первым. Самым проницательным и дальновидным. Смелым и ловким. Впредь ты не спрячешься за спину другого. Никогда ради скуки не поддержишь чужую компанию, не пойдешь на поводу даже самого близкого товарища. Мне жаль тебя.

— Советник, почему вы столь запанибратски обращаетесь к нашему герцогу? Вы находитесь на службе и обязаны обращаться к нему на «Вы» и добавлять при ответе «мой герцог», — сделал канцлер замечание Кокроше.

— Да я как-то привык к тому, что он мал, — виновато ответил наставник. — К тому ж почти всю свою сознательную жизнь я провел далеко от Ремиты. Там, где нет королей и герцогов.

— Это не оправдание! — не унимался канцлер.

— Пусть он обращается ко мне так, как ему удобно, — сказал Олмир. — Я тоже пока еще не привык, что все обращаются ко мне на «Вы».

— Ваша воля, мой герцог, — сразу согласился канцлер и добавил: — Лео, подготовь соответствующий указ, разрешающий уважаемому советнику в приватной обстановке обращаться к нашему герцогу на «ты». На всякий случай, однако, предусмотри, чтобы нецензурные или явно издевательские обращения были запрещены.

— Будет исполнено, Ваша Светлость, — отозвался забившийся в угол кабинета Леон.

— Чтобы научиться разговаривать на дипломатическом языке, — продолжил канцлер, — Вам, наверное, придется взять несколько уроков у начальника протокола и церемониймейстера. А до этого, мой герцог, я призываю Вас перед каждыми переговорами внимательно изучать информационные материалы, подготавливаемые нашим Аналитическим центром.

— Где же я их возьму?

— Они будут предоставляться Вам точно в те сроки, которые Вы установите. В конце концов Аналитический центр для того и существует, чтобы осуществлять информационное обеспечение руководства Дома. Кстати, в ближайшее время с Вами на связь может выйти герцог Луонский. Он намерен настаивать на том, чтобы провести запланированное заседание Коронного совета, на котором предполагалось принять решение о назначении его регентом.

— Не соглашайтесь.

— Мы так и делаем, исполняя Ваши указания. Но сколько хлопот это доставляет!

— Только сегодняшним утром по данному вопросу мы разослали около трех десятков писем, — счел нужным пояснить Леон. — Луонский патологически упрям и настырен. Долбит и долбит одно и то же. Я уже не первый раз подумываю, что его проще убить, чем убедить в чем-нибудь. Кстати, при том образе жизни, что он ведет, организовать на него покушение очень просто…