Сергей Григоров - Очарование Ремиты [СИ]

— Я как раз хотел спросить, почему это для них такое ограничение.

— Я не дворянин и не вдавался в этот вопрос. Говорят, что это затрудняет следование Предназначению.

Опять Предназначение! Совершенно непонятно и страшно: отказываться от продления своей жизни ради чего-то абстрактного, неосязаемого…

— Неужели никто из дворян и Служителей не нарушает этот запрет?

— Ну почему же никто? Втихомолку, исподтишка — почти все, кто дожил до преклонных лет. По моим данным — я как-то проследил за распределением одной партии импортной продукции — почти все члены Коллегии Служителей заказывают и, вероятно, потребляют ренень.

— Несмотря на то, что им это возбраняется?

— Да, несмотря на то, что тем самым они не показывают личного примера следования Предназначению.

— Вы сможете представить убедительные доказательства своего утверждения?

— Трудный вопрос… Пожалуй, не смогу. Я вообще не представляю толком, как это доказать. Кто-то ведь приобретает импортные товары не для себя самого. Вот если б пометить ренень, скажем, каким-нибудь безобидным ароматическим веществом и проследить за тем, кто именно его принял… Кстати, сейчас как раз прибыл очередной звездолет. Сегодня он должен встать под разгрузку.

— Так пометьте прибывший груз рененя!

— Мм… Это не так просто сделать. Звездолет опоздал почти на три месяца. Его грузы ждут с большим нетерпением. Технологические карты для наших новых заводов, микроэлектроника для Луонского и все такое прочее…

— Для Луонского? Тем более попридержите разгрузку! Объявите карантин или еще чего-нибудь.

— Можно бы… но чтобы вскрыть грузовые люки звездолета, его следует пристыковать к пирсу космопорта. У межзвездных кораблей настолько мощные двигатели, что недопустимо малейшее нарушение их центровки.

— Ну так пристыкуйте его.

— Как только звездолет коснется пирса, юридически он считается вошедшим в порт назначения, и все получатели груза немедленно приобретают право личного осмотра его трюмов.

Какая-то детская задачка! В «Пяти королях» приходилось преодолевать массу подобных, противоречивых лишь на первый взгляд требований. Олмир быстро нашел несколько возможных вариантов решения.

— Хорошо, — сказал он, — а что нам мешает поступить следующим образом: оставим на пирсе космопорта в качестве прослойки какой-нибудь планетолет, а прибывший грузовоз пристыкуем к нему. В этих условиях звездолет будет считаться вошедшим в порт назначения?

— Нет, не будет.

— А можно будет разворошить его груз?

— Думаю, что можно.

— Вот и прекрасно!

— Но как мы объясним свои действия? Появится столько недовольных. Посыплются жалобы… да и подозрения могу возникнуть.

— Что-нибудь придумаем. Скажем, что проверяем грузы, заказанные Луонским, — сказалось влияние старых книг об искусстве государственного управления, строчки которых были обильно сдобрены изощренным коварством, и Олмир добавил: — Заявим, например, что подозреваем Луонского в закупках запрещенного оружия для оснащения своего личного воздушного флота. Пустим слух, что мы расследуем случай применения его гвардейцами авиационных ракет, повлекших человеческие жертвы. Я уверен, что канцлер Краев и Кокроша придумают, как надежно залегендировать истинные цели наших действий.

— Что ж, я немедленно отдаю соответствующие распоряжения насчет звездолета. Вот только не представляю, каким веществом пометить ренень…

— Я найду, кому поручить столь деликатное дело. Занимайтесь только своими прямыми обязанностями.

— Отлично! Мне можно идти?

— У меня к вам еще один вопрос, — сказал Олмир. — Вот мы поставляем Содружеству уникальную продукцию. Терпим его наставления, как нам жить. Боимся вызвать его недовольство. В общем, ведем себя как маленький шкодливый ребенок перед строгим взрослым. А что нам делать, чтобы разговаривать с ним на равных? Чтобы жить интереснее и богаче многих других и не обращать внимания на нравоучения извне?

— Я полагаю, что самый верный путь — выбиться в научно-технические лидеры. Поставлять на рынки Содружества не порошок для изготовления вина, а новые технологии и научные теории. Это самая дорогостоящая продукция.

— Где же их взять — новые технологии? Почему их сейчас у нас не изобретают?

— Ваш отец, Олмир Обаятельный, тоже задавался подобным вопросом. Он пришел к выводу, что для этого необходимо пойти на коренные изменения общественной жизни. Чтобы молодежь пошла в науку, следует реформировать всю систему образования. Сейчас в наших школах доминирует преподавание гуманитарных предметов, чрезмерное внимание, на мой взгляд, уделяется спорту. Точные науки в загоне.