Генри Олди - Один плюс один

— Хочу, — очень серьезно ответила она, глядя мне прямо в глаза. — Это мой единственный шанс стать не такой, как все ! Стать такой, как ты! Ведь я тоже люблю тебя, — тихо добавила она.

— И я люблю тебя, девочка, — я провел рукой по ее волосам. — Это ново и необычно для меня, вампира, ночного убийцы — но я люблю тебя! Мои руки и вправду теплеют, когда мы вместе! Я никогда никого не любил раньше… Но именно поэтому я не позволю тебе стать такой, как я! Я проклят, Эльвира! Я — мертвый, что бы ты ни говорила! А ты… тебе еще жить и жить! Лучше всего нам было бы расстаться, но… я уже не могу без тебя!

— А я — без тебя, — прошептала она. — Ну ладно, раз ты не хочешь — давай просто целоваться!

Мы целовались долго и самозабвенно. И в эти мгновения я на самом деле ощущал себя живым.

Потом, уже под утро, я спешил к себе и не успевал: небо на востоке занималось ослепительным жгучим сиянием, еще невидимым для людей, но причинявшим мне боль. В голове колокольным звоном гудела бешено пульсирующая кровь, мысли путались, и я бежал из последних сил, я мчался, летел… я на самом деле летел! Впервые в своей посмертной «жизни» я смог взлететь — и это спасло мне «жизнь».

Я успел.

Успел в последние мгновения перед испепеляющим рассветом.

Да, что-то со мной действительно происходило.

…Два наполовину погруженных в прозрачный студень тела на высоких, похожих на надгробия, постаментах. Под потолком — пригашенные бестеневые лампы, как в операционной. Разноцветные водоросли проводов, болотные огоньки индикаторов, бельма экранов… Голоса. Обрывки фраз.

— …по сценарию. Следующим… активация… экстремальные условия… градиент психической напряженности… — голос обволакивает серой ватой, в которой прячется отточенная хирургическая сталь.

— …очень любопытных эффектов. Клиническая смерть… замедление метаболизма; сердце почти не бьется, дыхание… изменение химического… — уверенный индиго, карминовые прожилки нездорового интереса.

Кто они — двое, залитые в студень, распятые на одинаковых надгробиях? Кто?!

Почему-то узнать это кажется очень важным. Но сфокусировать взгляд никак не удается, картинка плывет; последнее, что я вижу — чье-то лицо, склоняющееся…

Я уже видел этот сон, видел! Но он всякий раз ускользал, не давался, оставляя после себя только некие смутные, неясные ощущения — и лишь сегодня мне удалось удержать его в памяти, сохранить хоть что-то после пробуждения.

Я чувствовал: мне приоткрылось нечто большее, чем просто сон, игра причудливых образов. Иная, внутренняя реальность?

Или…

Что-то менялось во мне — впервые за двадцать с лишним лет посмертного существования.

…Разумеется, мы с Эльвирой (Эльвица, Элис [1] Элис — английское прочтение имени Алиса (намек на «Алису в Стране Чудес» Л. Кэрролла). , Девочка Эли [2] Девочка Эли — главная героиня книг А. Волкова «Волшебник Изумрудного города» и др. (Да знаю я. знаю, что у Волкова это имя пишется через два «л»! А мне так больше нравится!) — я называл ее по-разному, и она каждый раз так искренне смеялась над очередным подобным прозвищем, что я не уставал выдумывать все новые) — разумеется, мы с Эли встречались с тех пор каждый вечер. Мы были уже не в силах расстаться, и я больше не предпринимал попыток оттолкнуть ее; я понял — это судьба!

Через несколько дней (вернее, ночей) я, окончательно убедившись, что теперь способен летать аки птица (точнее, аки нетопырь!), продемонстрировал моей Эльвице свое новое умение.

В тот вечер я специально надел длинный кожаный плащ с высоким воротником (мне все равно, во что одеваться: нам, упырям, при любой погоде ни жарко ни холодно; так что плащ я надел исключительно для драматического эффекта). В этом плаще я действительно походил на своего тезку Влада Дракулу-Цепеша — особенно когда начал медленно подниматься в воздух, воздев руки к наливавшейся лимонной желтизной полной луне!

Девочка Эли просто ахнула, а я, ободренный подобной реакцией, свечой взмыл вверх, потом спикировал обратно, продемонстрировал Эльвире несколько воздушных пируэтов, смерчем закружился вокруг нее, не давая опомниться — и бесшумно приземлился рядом. Я чувствовал себя прекрасно — словно летал всю жизнь (и не только «загробную»)!

А потом я посмотрел ей в глаза и без слов понял, чего она сейчас хочет больше всего на свете. Нет, конечно, она хотела другого , но сейчас…