Генри Олди - Один плюс один

— А тебя как зовут?

— Влад.

— Влад Дракула-Цепеш? — ее глаза округлились.

Стокера начиталась. Или тоже фильмов насмотрелась.

— Да нет, — криво усмехнулся я, — я не столь стар и крут.

— Ну ладно, — ей явно не хотелось расставаться, — до завтра. Ты позвонишь?

— Ну сказал же — позвоню!

— А завтра… завтра ты меня не укусишь?

Мне показалось, что последние слова Эльвира произнесла со скрытой надеждой — и мне это очень не понравилось.

— Нет, — пресек я ее надежды (если они и были) в самом зародыше. — Я на неделю вперед кровью накачался!

Пауза.

— Ой, у тебя в боку нож торчит!

— Правда?

Я легко выдернул засевшую во мне финку, о которой успел совершенно забыть. Неплохой ножик. Отер лезвие о траву и протянул ей.

— Дарю!

Испуганный взгляд то и дело возвращается к месту, откуда я извлек нож.

— Не волнуйся. Я ведь уже умер, так что подобной игрушкой меня не убить. Бери. На память о сегодняшней ночи.

На этих словах мы и расстались.

Ну разумеется, я позвонил ей, и мы почти всю ночь гуляли по городу, и я больше не корчил из себя чудовище, чтобы оттолкнуть ее; я нес всякую чепуху, рассказывал ей байки из вампирской жизни — а она слушала меня с широко распахнутыми глазами, иногда ойкала, зажимала рот ладошкой, смеялась моим неуклюжим мрачным шуткам, а потом грустно вздыхала:

— Я понимаю, это должно быть страшно — жить так… Но ведь ты убиваешь всяких… нехороших — вроде тех, вчера?

— Стараюсь, — буркнул я. Ну вот, та же сказка, что я придумал для себя когда-то. Только она, в отличие от меня, в эту сказку верит ! — Но иногда попадаются и нормальные люди. Ты знаешь, как я потом себя чувствую?!

— Бедный… — она потянулась ко мне, провела ладонью по моей щеке.

— Ты лучше бы их пожалела! — отстранился я. — Тех, которых мне приходится убивать! Представь, что на их месте окажется… твоя мать, отец, брат! Представила?

— Представила, — серьезно кивнула она, и некоторое время мы шли молча. Неужели наконец дошло?!

— Но ты ведь не можешь по-другому?

Рано обрадовался!

— Не могу. Знаешь, когда мне совсем хреново, я стараюсь убедить себя, что правы буддисты. Что смерть — и не смерть вовсе, а лишь переход в новое тело. Человек получает другую инкарнацию и живет дальше — как одежду сменил. Тогда получается, что я никого не убиваю, а просто дарю им новое рождение.

— А это… правда?

— Не знаю. Очень хотелось бы верить. Так было бы легче мне . Да и им — тоже. Только это все теория, а на практике… сама видела.

— Я понимаю… (Ни черта ты еще не понимаешь!) Только это все равно здорово!

Я потрясенно остановился.

— Что — здорово? Быть мертвым, спать в гробу, бояться солнечного света и по ночам охотиться на людей?

— Нет… хотя и это… но ведь у тебя совсем другая жизнь!

— Ага, вернее — смерть.

— Нет, жизнь! Ты ведь ходишь, разговариваешь, шутишь, куришь вон даже! И руки у тебя теплые! Не веришь?

— Верю… — я с изумлением понял, что она говорит правду. Что же со мной происходит?!

— А еще ты влюбился. В меня! Скажешь, неправда?

— Правда, — невесело усмехнулся я. — Только лучше бы тебе держаться от меня подальше! А мне — от тебя. Смерть — штука заразная.

— Глупенький! Ты живой! Хотя и вампир. Но ведь это просто здорово! Школа, потом институт, работа, семья, магазины, телевизор — разве это жизнь? А вот у тебя…

— Ну да, чужие глотки рвать — отличная жизнь! — огрызнулся я.

— Ну почему ты опять… — на глазах у Эльвиры выступили слезы. — Да пусть даже глотки рвать! — вдруг выкрикнула она. — Все лучше, чем так… прозябать. Это по крайней мере — настоящее! Это — жизнь. Или смерть. Но — настоящая, а не та, что все себе придумывают, как в дурацких сериалах…

Она замолчала, всхлипнула.

— Ну что ты, милая, успокойся, — я обнял ее за плечи, и она вдруг вскинула голову, рванулась ко мне и припала к моим губам своими — такими нежными, такими сладостными…

Она чуть было не добилась своего. Ее шея была совсем рядом, она словно нарочно подставляла ее: белая бархатистая кожа и так соблазнительно, приглашающе трепещущая в ожидании жилка…

В последний момент я с невероятным усилием отшатнулся от нее, поняв: Эльвира действительно провоцировала меня! Она хотела , чтобы я ее укусил! А потом… потом у меня уже не будет другого выхода, кроме как сделать ее такой, как я. Просто убить ее я бы не смог, и она это знала.

— Нет, девочка, не выйдет! — прохрипел я, с трудом подавляя туманящее разум нестерпимое желание. — Ты сама не понимаешь, что делаешь! Ведь обратной дороги уже не будет — даже если кто-нибудь всадит мне в сердце осиновый кол до рассвета! Забудь про красивые сказки. Как оно на самом деле — ты уже видела. Неужели ты хочешь…