Хадзимэ Камосида - Кошечка из Сакурасо 7.5 [ЛП]

Однажды, узнав одну привычку Сораты, Нанами сделала пометку на краю тетрадки. Даже посмеялась над тем, что в булочный день он обязательно покупает на обед ролл с тефтелями.

Когда в школе узнали о кошке и Сорату выселили в Сакурасо, Нанами показалось, что между ними резко увеличилась дистанция. Мысль об этом не давала покоя, заставляя ещё больше думать о Сорате. Получился замкнутый круг.

В шутку Нанами временами спрашивала у себя: «Может, переехать в Сакурасо?»

Знала бы она, что через каких-то два года её фантазии станут реальностью…

Но если смотреть сейчас, то выходило, что именно первый год позволил узнать Сорату, провести с ним достаточно времени вместе.

Ведь с переходом во второй класс обстановка вокруг целиком и полностью переменилась.

В Суйко перевелась Масиро, чем хорошенько навела шороху…

Взгляд Сораты, его голос, улыбка… когда всё это приковала к себе Масиро, у Нанами закололо в груди.

Зародившаяся тогда боль и по прошествии года, с переходом в третий класс, нисколько не уменьшилась. Скорее наоборот, время шло, а боль росла.

29 апреля. Первый день Золотой недели.

Они отправились в парк развлечений возле порта. Устроили свидание, чтобы отработать роль для прослушивания, которое состоится 3 мая.

«Что мне сделать, чтобы боль исчезла?» — мысленно спросила Нанами у Сораты, пока сидели за круглым столиком. Но тот ничего не ответил, он весь ушёл в гамбургер, который уминал за обе щёки.

Пока шли к дому привидений, живот у Сораты мощно заурчал, потому решили перекусить. И вот на столе стоял двойной сет из гамбургеров, картошки и напитка.

— Сората-кун, не торопить ты так, подавишься.

— Да мы ж не в манге… гхы.

Не успев договорить, Сората поперхнулся.

Лихорадочно потянувшись за соком, он сунул трубочку в рот. Но тут же раздался характерный для пустого стаканчика шум.

— А я говорила.

Нанами решительно предложила собственный сок, Сората схватил его и энергично втянул в себя содержимое.

— …

Лишь глядя на него, Нанами кое-что осознала: она же только что сама брала в рот ту же трубочку…

— Фух… Спасла.

— Б-будь осторожнее.

— Ага. Пасиб, — сказал Сората, как ни в чём не бывало возвращая сок Нанами на её поднос.

— …

— …

Воцарилась странная тишина.

Нанами исподлобья глядела на Сорату, смущаясь и чувствуя себя не в своей тарелке. Уж наверняка по её реакции он догадался, почему.

— Я-я не против, можешь хоть всё выпить.

Осознав произошедшее, никто из них не решался протянуть руку к соку.

— Д-да не, я уже напился.

— В-вон оно что…

— А-ага… Н-ну что, пора идти в дом с привидениями?

— А-ага, пошли уже.

Последовав за Соратой, Нанами выкинула оставшийся мусор в урну, а пластиковый лоток поставила на место.

«Поцеловаться?»

В тот миг в голове пронеслась сказанная ранее фраза Яёй.

Когда они вышли из дома с привидениями, солнце полностью зашло за горизонт, и подсвеченный фонарями парк развлечений совсем не походил на дневную версию себя.

Голоса детей, которых уводили домой родители, почти сошли на нет. А вот парочки, наоборот, стали бросаться в глаза.

«Интересно, мы тоже так выглядим?»

Произнести вслух Нанами не решилась, потому спросила у идущего рядом Сораты про себя.

Шли они настолько близко, что едва не касались плечами.

Вполне ожидаемо, соприкоснулись и руки.

Пальцы переплелись, и руки сцепились в замок. Совсем как у влюблённых.

Сначала они держались в доме с привидениями, а потом продолжили на улице.

«Вот бы это длилось вечно…» — подумала Нанами и тут почувствовала, как начинает потеть. Захотелось отодвинуться. Но от мысли, что уже не получится снова сблизиться, защемило сердце.

Не заметив тягостных мыслей у Нанами, Сората вдруг заговорил о первогодках, которых сослали в апреле в Сакурасо.

— …

Они наконец остались вдвоём, а он о чём думает?

— М? Ты злишься?

Похоже, недовольство всё-таки выступило на её лице.

— Да не злюсь я.

— Да? Тогда ладно… Чем теперь займёмся?

Она потянула Сорату, который собрался идти к перекрестку, за руку и повела направо.

— Прокатимся там, — сказала Нанами, показывая вдаль рукой, которой держала Сорату.

Там тянулась главная аллея. А на ней стояло огромное, подсвеченное разноцветной иллюминацией колесо обозрения, крутилось оно медленно, очень медленно, катая многочисленные парочки.

29 апреля.

В тот день в дневнике Аоямы Нанами появилась надпись: «Поцеловались». Потом её стерли и написали заново, чтобы опять стереть. А ещё в конце страницы мелкими буквами нацарапали: «Люблю».