Дэвид Брин - «Если», 2015 № 04 (242)

Технологический базис и антиутопии, и светлого нейронет-будущего идентичен. Различны намерения и уровень свободы. Различными могут быть игроки и списки победивших и проигравших. Биотех и ИТ, конечно, встретятся и создадут гибридную коммуникационную среду. Это просто дело времени. Вопрос в том, насколько она будет ориентирована на человека и на развитие? Сам по себе ответ не найдется. Это вопрос, который имеет смысл ставить перед собой каждому человеку, хоть как-то соприкоснувшемуся с задачей нейронета: какие принципы и как именно должны быть реализованы в протоколах, целях и ценностях нейронета, чтобы все это не закончилось, как в мрачных кинематографических и литературных фантазиях, — матрицей, человеческим муравейником и контролем над разумом. Наша задача — сделать нейронет пространством предельной человеческой коммуникации, творчества и осмысленности. Резервацией ужаса и кошмара он станет и без нас.

/экспертное мнение

/гуманитарные технологии

© Nidzumi, илл., 2015

Дискуссия о перспективах и этичности бессмертия длится не одно десятилетие. В последние годы споры вспыхнули с новой силой — в связи с успехами биотехнологий, кибертехнологий и современной медицины. Средняя продолжительность жизни в развитых странах поступательно растет, в США, Нидерландах, Израиле и России созданы политические партии, продвигающие идею радикального продления жизни. Свои аргументы есть и у сторонников, и у противников бессмертия. При этом гораздо меньшее количество дебатов ведется по поводу того, как может быть устроена этика бессмертных людей, каково будет их отношение к миру, жизни и друг другу.

Традиционная постановка вопроса об этике бессмертия — «этично ли жить неограниченно долго?» — во многом абсурдна. Например, неясно, чем спасение жизни человека в реанимации принципиально отличается от ровно такого же спасения от старости и смерти с помощью биотехнологий и/или кибертехнологий. И почему возможна некая абстрактная «этичная» продолжительность жизни или, наоборот, «неэтичная», «ненормальная» продолжительность. Понятие «нормы» в применении к продолжительности жизни человека вообще представляется странным, почти аморальным информационным конструктом, вроде традиционных шаблонов класса «бьет — значит, любит», или «бог терпел и нам велел», или «добрый царь всегда прав».

Количество демагогических страшилок, используемых в критике потенциального бессмертия, запредельно. Это и перенаселение, и утрата смысла жизни, и мощнейшие социальные потрясения, и вырождение. И почти все страшилки сводятся к банальному страху перед развитием и переменами. Возможно, ровно те же аргументы, хотя и иные по форме, первобытные охотники и собиратели на заре неолита предъявляли «сумасшедшим» земледельцам. Психика человека стремится к гомеостазу и толкает в этот же гомеостаз окружающий мир. Понятие «сопротивление инновациям» — именно об этом. Бессмертие же — инновация настолько радикальная, что невольно пугает не только среднестатистических обывателей, но и ученых.

При этом человечество породило целую череду паллиативных решений — иллюзий бессмертия: бессмертие в некой абстрактной памяти людей, в детях, в стекле и бетоне, в продуктах творчества, в загробной жизни и пр. Почему эти предохранители от страха смерти этичны, а физическое бессмертие, самое логичное решение проблемы, неэтично — неясно. Единственное основание для подобного суждения: это «потому что люди всегда умирали». Видимо, миллионы мертвых не могут ошибаться.

Между тем в английском языке есть отличное выражение для описания проблемы бессмертия — «mixed blessing», буквально — «благословение о двух концах», инновация, которая влечет за собой как положительные, так и отрицательные последствия. При этом вне зависимости от этических баталий относительно самого феномена бессмертия бесспорно, что достижение полного, безусловного и необратимого бессмертия кардинально изменит ценности, цели и мотивы людей. Ситуация, конечно, будет тяжелой, если бессмертие и его поддержание будут стоит запредельных денег, то есть станут прерогативой мировых элит; но в данном конкретном рассуждении речь идет о мире победившей жизни — в логике: «счастье для всех и даром».