Дэвид Брин - «Если», 2015 № 04 (242)

«Моря», — говорит Ленц у него в голове.

Папа и дядя не говорят ничего, но, словно перелистывая страницы на планше, Мартин видит светящиеся подводные города, звездчатые скопления, тяжи и разноцветные живые башни.

Ей хочется моря. Ей ни за что не доползти до моря, но она упрямо зовет… зовет кого?

Нянька. Большой. Теплый. С ним безопасно. Он унесет… унесет отсюда, из сухого опасного места, где поют скалы, унесет в глубину.

Мартин трясет головой, пытаясь вытрясти чужие мысли, мысли медузы. В непослушной голове всплывает воспоминание. Они с Лендом гуляют по пляжу. Ленц поддевает ногой студенистый зонтик, распластавшийся на песке, — там, на теневой стороне острова. Доктор всегда находит случай, чтобы преподать Мартину урок зоологии, геологии или астрономии, смотря что попадется им по пути.

— Медуза, — говорит «соль с перцем», — это подвижная стадия стрекающих, или книдарий. Неподвижной стадией являются полипы. Полипы обычно прикрепляются ко дну, а иногда образуют колонии…

— А я думал, медуза — это такое страшное греческое чудовище со змеями вместо волос, — дурачится Мартин.

Ленц потирает переносицу и тихо отвечает:

— В человеческих языках одно слово может иметь несколько значений — но, как правило, между этими значениями есть связь.

У Мартина болит голова. Сильно болит голова. Просто нестерпимо. Он и здесь, в ущелье, и там, на пляже, и где-то еще, глубоко, где светятся странные волокна и нити, соцветия и венчики небывалых актиний, и там хорошо, прохладно, спокойно, там нет головной боли…

Солнце блестит на клинке.

— Убегай! — кричит Мартин.

Он выскакивает из-за камня, машет руками и кричит:

— Убегай, он хочет тебя убить!

Медуза останавливается и чуть поднимает голову — слепая, она словно пытается нащупать лицом звук. Охотник прыгает с валуна. Его клинок опускается по сверкающей дуге, и капли черной крови горят на солнце, как рассыпавшиеся агаты. Андрис Данц подхватывает отрубленную голову за волосы и поднимает ее высоко, и широко распахнутые темные глаза медузы глядят прямо в лицо Мартину. Сейчас он должен умереть. Вот сейчас…

…Когда-то во время прилива они поднимались по водяным каналам — расщелинам, заполненным морской водой, — и оставляли свою кладку в скалах. Когда-то они жили на суше, и им нужно было возвращаться сюда, раз за разом, как рыба возвращается в реку, где вывелась из икринки, как горные хищники возвращаются в родное гнездо. Их молодь — дети — должны были дышать воздухом и впитывать пение скал. Потом они изменились и больше не могли подниматься в скалы. Они росли, тянулись, их ветви — руки — мысли — покрыли все дно океана, они отрастили чудесные… сххха, сиала, шепот глубин… но дети все еще должны были выводиться на суше. У слабого потомства не хватало сил самим спуститься в море. Они сохли и умирали, пока… схха, сиала, шессс шиатта… Старшие не создали ванка. Банка — не звери, не механизмы, отдаленные потомки подводных стад сиала — поднимались на сушу, оставляли кладку в скалах и забирали приплод. Потом ванка перестали возвращаться. На суше появилась опасность. Им надо было создать более сильных ванка. Надо было преодолеть опасность. Защитить детей. Иначе они растворятся во времени и их род исчезнет, как пресные воды реки растворяются в сильной соли океана. Уничтожить, убрать опасность…

— Тьфу ты.

Андрис Данц отпихивает сапогом тело медузы и подходит к Мартину, покачивая отрубленной головой. Его тень, длинная, как медузий хвост, волочится за ним по камням.

— Я думал, ты еще одна из этих тварей. Уже собирался с тобой покончить. Как ты вообще попал сюда?

Мартин поднимает взгляд и кричит. Ему так больно, и страшно, и холодно, как будто он нырнул на глубину и теперь не может подняться наверх, не может вздохнуть. Ему срочно надо глотнуть воздуха, и он кричит, кричит, выпуская изо рта невидимые пузыри. Андрис отпускает волосы мертвой медузы и хватается за виски. Из его глаз течет кровь. Он падает на колени. Кровь льется из его разинутого рта. Он валится ничком на камни, вздрагивает несколько раз и умирает.

Мартин нагибается и подбирает голову медузы, выпавшую из руки мертвого персея. Голова продолжает кричать, но Мартин уже может вынести этот крик. «Тише, — говорит он. — Тише, а то мы испугаем ванка. А он такой большой и красивый. Он пришел за нами. Если мы будем так громко кричать, он испугается и умрет, и мы никогда не вернемся домой». Голова медузы послушно замолкает. Держа трофей Андриса под мышкой, мальчик выбирается из ущелья и начинает спускаться по горной тропе.