Николай Ютанов - «Если», 2017 № 01 (248)

Шли, судя по меткам на стенах, в нужную сторону. Виктор останавливался у каждого колодца, иногда поднимаясь на пару скоб вверх, и, наконец, решился. Тяжелую заглушку люка сдвинули вместе с Зельдиным. Для пенсионера он держался бодро.

На автобусной остановке присели отдохнуть, заодно изучая ленту новостей на инфорпанели. Розыск пока не объявляли, иначе их лица каждые несколько секунд появлялись бы на ленте. Минут через двадцать добрались до Ясенево. Виктор помнил, что в одном складском помещении есть точка входа-выхода. Зельдин предложил в любом терминале выгрузить флешку, а потом лечь на дно.

— В Бункере не любят слово «дно», — сказал Виктор. — Может прилететь в лоб.

Зельдин поднял брови, но промолчал.

У торгового центра метка, гвоздь с медной головкой, намертво вбитый в стык облицовочных плит, быстро нашлась.

— В компьютерном отделе терминал и бесплатный доступ, — сказал Виктор. — Я в супермаркет на нулевом этаже, возьму еду. Встречаемся там.

— Всё сделали, — сказала Ольга, вместе с Зельдиным ожидающая Виктора у кассы.

Он кивнул на пакеты и бутылочки с водой.

— Разбирайте, и за мной!

Спустились на грузовом лифте в подвал, миновали сектор упаковки под удивленные взгляды лихо орудовавшего топором мясника и оказались у дверцы с табличкой «Химия». В складе на полках — ряды черно-желтых аэрозольных баллончиков, вдоль стены синие пластиковые бочки. Одна была открыта и воняла хлоркой. Люк как назло оказался под ней, и пока Ольга чихала и кашляла в платок, Виктор и Зельдин, стараясь не дышать, сдвинули бочку в сторону.

К знакомым уровням вышли часа через два. Прошли мимо скворчащих, шипящих, булькающих прилавков, источающих ароматы на любой вкус. Пару раз свернули в проходы между широкими «проспектами», и, наконец, спустились к ярусу, куда туристов не водили. Когда-то здесь было хранилище, а сейчас в грузовых контейнерах, стоящих друг на друге в шесть этажей, обитала самая беднота. К контейнерам поднимались строительные леса времен допринтерных строек. Краска с труб давно слетела, крепления проржавели, а мостки опасно трещали под ногами.

Виктор заплатил смотрящему за ключ с биркой и узнал, где справлять нужду. Поднялись на третий ряд. От прежних жильцов остался крытый грязноватой кошмой поролоновый матрас на листе из стеклопластика, углы которого опирались на кирпичи. Треть контейнера прикрывала занавеска из выцветшей ткани, за ней — скособоченное кресло-кровать, а вместо стола — картонный ящик. Люминофорная полоса на потолке еле освещала убежище.

Ольга заняла кресло, а Виктор и Зельдин сели на тут же просевший матрас.

— Сойдет — сказал Зельдин, — Если информация дошла, конкурс отменят и всем будет не до нас. Если перехватили, что не исключено, дня через три после конкурса контракт подпишут на высочайшем уровне. А любые разоблачения объявят происками конкурентов. Так что эти дни пересидим здесь. Неплохо бы перекусить, а то после беготни аппетит разыгрался.

— Я так понимаю, душа здесь нет, — сказал Ольга. — Но руки-то вымыть надо!

— Санитарный блок на каждом четном этаже, но одна не ходи.

Зельдин с Ольгой ушли приводить себя в порядок. Виктор достал батон, нарезки с ветчиной и сыром, бутылки, распечатал упаковку бумажных салфеток. Потом сходил сам, заодно узнав у смотрящего, где тут рядом скупка. Когда вернулся, Ольга уже разложила нехитрую снедь, а дядя Вася открывал бутылочки с питьевой водой.

Перекусили. Разложили кресло-кровать. Одна из ножек подозрительно перекосилась, но выдержала Ольгин вес.

«Нелепая ситуация, — подумал Виктор. — Было бы правильно сразу двигаться к Департаменту. Свои не дадут полиции борзеть. Да и какие у полиции к нам претензии?..»

Зельдин вдруг щелкнул пальцами.

— Никита, мир его праху, сейчас бы посмеялся, — сказал он. — В студенческие годы мы часто спорили о путях развития архитектуры. Он считал, что прямые углы в строительстве это архаика, тупик, возвращение на подсознательном уровне к пещерам и норам.

— Думаете, его все же убили? — невпопад спросила Ольга.

Зельдин ответил, что Демченко был человеком увлекающимся и немного скандальным. На втором курсе его доклад о Гауди кончился дракой. Когда он хитро связал нелюбовь великого испанского архитектора к прямым линиям с китайской демонологией, какой-то студент из Барселоны кинулся на него с кулаками.

— Вы, архитекторы, горячие парни, — хихикнула Ольга.

— Люди творчества живут на нервах. Великие замыслы сталкиваются со вкусами тех, кто оплачивает их воплощение. Вот он такой весь демиург, из ничего за шесть дней создает прекрасное нечто, достойное вечности, а денежный мешок, ковыряясь в носу, нагло требует здесь убрать, здесь добавить, а тут вообще все поменять! И если не ковыряется в носу, а курит дорогую сигарой, не требует, а вежливо просит — все равно. Одни становятся циниками и живут по принципу «любой курятник за ваши деньги», другие, самые талантливые, хотят что-то доказать, хитрят, интригуют, — а заканчивается все депрессией.