Коллектив авторов Фантастика - Феми–фан [Фантастические повести, рассказы]

Зуев слушал меня, сидя на окне, и трудно было понять, о чем он думает. Лицо его казалось бесстрастным. Но это было обманчиво. По нему в любой момент могли пробежать и гнев, и улыбка, и что–то такое, от чего сжимается сердце. Зуев смотрел сквозь меня. Далеко, далеко. В свой мир, со своими горизонтами. А я видела его черные глаза — тьму, как в бездонном колодце, в котором черпаешь на ощупь.

— Зуев, так это правда? По воздуху?

— Да, — вздохнул он.

Я подсела к нему:

— Ты, извини меня, — виновато говорила я.

— За соблазн? — усмехнулся Зуев. — Я понял твою игру. Почему через постель? Пришла ты за другим. А это другое, как резать по живому, понимаешь?

Я смотрела на Зуева и чувствовала, что растет во мне такая благодарность, от которой вот–вот захлебнусь и исчезну. Взяла его руку. Поцеловала.

— Ну, что ты, — покраснел Зуев.

— Зуев, а можно я посмотрю поближе, — попросила я. Он тяжело встал. Я нагнулась к его ногам и увидела, что тапки не касались пола примерно на полтора сантиметра. Задумалась. Зачем природе понадобилось делать такие эксперименты? Подняла голову.

— У тебя это с рожденья?

— Не знаю.

— Я помогу тебе, Зуев, слышишь, обязательно помогу. Мы найдем бабку, и ты перестанешь жить с оглядкой. Ты хоть крещеный?

— Не знаю.

— Ну а родители, братья, сестры есть?

— Не помню, — Зуев нахмурил брови, лицо сделалось напряженным.

— Зуев, — вскочила я, — а может, ты оттуда? Я читала, что два миллиона людей на Земле переселенных. И многие из них могут этого не знать.

Зуев схватил меня за плечи и начал трясти.

— Ты что пытаешь меня? Мне же больно!

Я стояла в джемпере и колготках, не испытывая неловкости и стыда. “Да хоть голышом, — думала я, — не имеет никакого значения”. Соприкоснулись две реальности. Как рыба и птица.

— Смотри! У тебя в коридоре гантели стоят, — возбужденно говорила я… — Я привяжу их к твоим ногам, Зуев, миленький, ты почувствуешь линолеум! Почувствуешь, — рассеянно повторила я. — А ведь ты земли не чувствуешь!

Эта мысль обожгла меня, придавила. А Зуев стоял и улыбался. “Самое время улыбаться”, — с горечью подумала я. В шкафу нашла веревку, разрезала, привязала к гантелям и стала обматывать ноги Зуева. Руки тряслись. Может, чудо все–таки случится, и от двадцати килограммов он перестанет витать в облаках. Зуев покорно ждал.

— Все! — радовалась я, — а теперь пройдись, пройдись!

Он пошел.

— Ну, что чувствуешь? — с надеждой спросила я.

— Тяжесть, — сморщился Зуев.

Я опять присела на корточки и увидела пространство в полтора сантиметра от пола до тапок. И навалилась на меня вдруг такая усталость, словно вывернули нутро наизнанку и посыпалось все оттуда, как горох из мешка. Домой. Уснуть. Забыться.

— Зуев, мне пора. Уже ночь.

Накинула плащ и убежала. А Зуев стоял с гантелями, и захотелось ему картошки, жаренной с луком. “Прожил тридцать пять и остальное как–нибудь”, — думал он.

Ночь стояла теплая. Подойдя к дому, сняла туфли и встала в лужу. Постояла, поглядела на темные окна домов, звезды, прислушалась к ночным шорохам. Хорошо–то как! Вот чего мне не хватало после Зуева — лужи и соприкосновения. И это тоже было счастьем. А ведь люди — корни, которые дают всходы.

Квартиру открывала, стараясь не шуметь. Включила свет и увидела мужа.

— Почему ты разутая? Что с ногами? Грязь месила или лужи мерила? Время два часа ночи, болтается черт знает где, — свирепел муж.

Я сняла плащ, повесила.

— Ну, мать, ты просто прелесть! А штаны–то где? Да-а! Хороша! Нечего сказать! Как в детективе. Ночь. Жена без порток, грязные ноги.

Прошла на кухню, налила чаю. Мужа я не испугалась. Положение, конечно, дурацкое. Не нарочно же забыла. Неприятно было само подозрение. Муж не успокаивался:

— А может, тебя раздели?

— И разули, — равнодушно добавила я.

— Ну знаешь…

Вдруг он засмеялся так громко, что я вздрогнула.

— Весь дом перебудишь!

— А я представил, как появлюсь перед тобой ночью в пиджаке, при галстуке, в трусах и… Ой, не могу, держите меня, — хохотал муж, — и в кирзовых сапогах.

— Что ты паясничаешь?

И вдруг мне захотелось рассказать мужу о Зуеве, он поймет, ведь десять лет прожили.

— Знаешь, где я была?

— Мне это не интересно.

— Я сейчас все объясню. Я была у Зуева. Это наш новый сотрудник. Понимаешь, его ноги не касаются земли — он по воздуху… Ему надо помочь, он страдает от этого.

— Какие трудности, конечно, поможем. Сделаем обмен. Будем жить втроем. Тоска зажрет, так и спать втроем будем. Да-а. Как ни крути, от треугольника никуда не деться.