Артем Углов - Предел прочности. Книга третья

- Не щиплет? – заботливо поинтересовался сухопарый умник, прикрепив к коже виска невидимый датчик.

- Если отвечу «да», снимете?

- Нет, но…

- К чему тогда глупые вопросы… профессор, - начинаю злиться на суетящегося придурка, лишь по недоразумению считающего себя ученым. Самый настоящий убийца, которому подойдет кличка Палач. А что, у него даже эшафот свой имеется в виде громоздкой машины, в чреве которой я сидел. Вместо топора рубильник, или кнопка, или чем там еще он механизм в действие приводить будет.

- По поводу профессора зря иронизируете, юноша. Я, между прочим, астринскую стипендию получал и даже числился подающим надежды. Вполне мог закончить магистратуру и даже получить звание, если бы не интриги некоторых…

- Разговорчики, - прерывает нас хмурый амбал, с заросшими до состояния колючки щеками, которые щетиной назвать уже язык не поворачивается, а до бороды им еще далеко. Он здесь вроде как за охранника, за порядком оставлен следить, ну и за чудаковатым умником приглядывать, чтобы чего лишнего не сболтнул. Это мне-то, без десяти минут слюнявому идиоту.

Несостоявшийся профессор начинает больше суетится, роняет на пол что-то металлическое и оно с грохотом катится, по звуку напоминая пустое ведро.

- Ой! – всплеснул умник руками, как самая настоящая девица. Поспешно опустился на пол, начал ползать и причитать.

- Какого хера? – рявкает потерявший всякое терпение амбал. – Вам чем сказали заняться?

- Но это же импульсник, тончайший инструмент.

- Я вам сейчас тончайший инструмент в зад засуну, а потом скажу, что так и было. Кому сказано, заводи бандуру, - продолжает рычать здоровяк, - мне к трем приказано явиться на восьмой пост. Если не успею, шкуру спущу.

- Да, да, конечно, сейчас, сию минуту поправлю, - и умник снова что-то роняет.

«Когда же все это закончится», - вздыхаю про себя, закрываю глаза.

«Не пылит дорога, не дрожат листы… Подожди немного, отдохнешь и ты», - вторит внутренний голос тоном Валицкой. Даже здесь меня не оставляет, в подкорку въелась, еще и Лермонтова взялась цитировать, змеюка подколодная. «Подожди немного, отдохнешь и ты…» А я может и не устал вовсе.

Открываю глаза и странное дело, мир вокруг утратил привычную яркость, поблек. Нет, краски остались, и даже цвета могу назвать, но это уже не будет привычный зеленый или голубой, скорее серые оттенки. Жмурюсь сильнее обычного, вновь распахиваю глаза, картина не изменилась, все те же светофильтры. Может умник завел свою шарманку? Но нет, слышу возится рядом, бормочет бессвязно про людей, далеких от науки, щелкает с досады, как… Тварь!

По коже пробегает стая мурашек, тело прошибает холодный пот. Мир не остановился с пронзительным визгом, не превратился в густую патоку, но марионетка здесь, и она явно выражает недовольство происходящем. Не вижу ее, но чувствую: тварь сидит под потолком, выгнув спину. Защищает свою территорию, то бишь меня от посягательств, но кого? Твердолобого умника с машиной, выжигающей мозги? Сомневаюсь, не может она ничего поделать с физическим миром, разве что показаться на глаза, как это случилось в камере. Явилась во всей красе, в официальной форме седьмого отдела засветилась, что бы старик получше разглядел - скотина тупая. Из-за нее здесь и сижу.

«Она тебе жизни спасла, от Палача защитила», - голосом занудной училки напоминает внутренний голос.

Толку-то от ее спасения, если через час слюнявым идиотом стану, а может и того раньше. И сейчас напрасно старается, охранник на звуки даже внимания не обращает, только хмурит мохнатые брови, следит за суетящимся умником.

«А на них ли она цокает?» - задается вполне разумным вопросом голос. – «Вспомни-ка, Петруха, на кого марионетка реагировала подобным образом?»

Да чего там вспоминать, такую картину захочешь забыть, не забудешь. Белобрысый парнишка, протискивающийся сквозь прутья, лопающаяся от напряжения кожа, деформирующийся череп. Неужели Палач вознамерился вернуть причитающийся ему ужин? Существо, никогда не оставляющее свидетелей в живых, решило зачистить хвосты?

И словно подтверждая мои мысли, в комнате появился человек. Просто шагнул сквозь стену, словно та была иллюзией. Шагнул и замер напротив: высокий, в темном длиннополом плаще, накинутым на плечи явно не по погоде. Под плащом безликая выцветшая футболка, покрытая красными пятнами. Кажется или на животе что-то шевелится? Поднимаю глаза выше – к лицу, изуродованному то ли шрамами, то ли лишаем. Кожа сплошь покрыта струпьями, особенно их много на лысом черепе, по котором ползает паук… То ползает, то пропадает. Изображение его дрожит маревом в жару, ходит волнами, и кажется, что нет его, всего лишь оптический обман. Как нет незнакомца в плаще, и охранника, что недоуменно таращится на вновь прибывшего. Ничего этого нет, в том числе и комнаты с дурацким механизмом, превращающим людей в слюнявых идиотов.