А. Дж. Риддл - Холодный мир

– Слышу вас хорошо, Годдард. Пока что в целости и сохранности. Ну и потрясающий же вид отсюда!

Раздаются радостные крики, и камеры переключаются на внутренние изображения уже выведенных на орбиту капсул, потому что все сейчас хотят увидеть, что там у них все в порядке. Вокруг планеты кружатся уже дюжины белых цилиндров на фоне черной бездны с парой маленьких звезд, мерцающих вдалеке.

Следующим взлетает Гарри Эндрюс, так что я начинаю нервничать еще больше. Пообщавшись с ним лишь несколько часов, я чувствую, что знаю его много лет.

Настоящее дежавю видеть, как ракета взлетает и исчезает из вида. А потом в наушнике раздается голос Гарри.

– Я в порядке. Чувствую себя как кусок пирога. Пока еще не надкушенный.

Я смеюсь и краем уха слышу, как центр управления полетом объявляет: «Платформа 39С, готовьтесь к старту».

Начинается обратный отсчет: тридцать минут… десять… одна.

– Доктор Синклер, подготовиться к отрыву.

Все мышцы как будто начинает покалывать, ладони потеют, и я ошарашенно кручу головой, осматривая капсулу.

– Доктор Синклер?

– Да, я тут. Я готов.

Я всегда был готов.

Ракета издает не то скрип, не то металлический рев, как робот, выходящий из режима гибернации.

Десять.

Девять.

Восемь.

Семь.

Голос, ведущий отсчет, откатывается куда-то далеко, так что «шесть» я вообще не слышу. Капсула дрожит, как многоквартирный дом во время землетрясения.

А затем следует взрыв, и ракета начинает движение, притом очень быстрое. Когда я смотрел на экраны и взлеты других ракет, все казалось таким медленным, но сейчас у меня такое ощущение, что я в парке развлечений, а мой вагончик американских горок сошел с рельс. Первые две секунды это восхищает, но мгновенно я понимаю, что с трудом могу дышать. Тяжесть, подобно слону, вдавливает меня в кресло. Я совсем не могу думать и лишь слегка – видеть.

Вся эта зубрежка и тренировки перед стартом – все впустую. Если бы я даже захотел сейчас выпрыгнуть, то уже слишком поздно, а аварийная посадка не предусмотрена.

Теперь уже ничего не важно. За иллюминатором все стало белым, значит, я в атмосфере.

Семь минут спустя я уже на орбите. Хаос и шум взлета сменились тишиной. Осознав, что слон больше не давит на мою грудь, я отстегиваю ремни и… я легче перышка.

Сзади капсулы раздается два сухих звука, похожих на выстрелы – это отсоединились разгонные ступени ракеты.

– Доктор Синклер, как слышно?

Я бы хотел сказать сейчас что-то умное ради своих товарищей, и особенно ради Энди Уоттса, последнего американца, ожидающего своей очереди на старт, – но я не могу. Я просто таращусь в маленький иллюминатор на Землю и чувствую себя меньше, чем когда бы то ни было, и абсолютно незначительным: теперь я действительно оставил этот мир, возможно, в последний раз. На меня снисходит абсолютное спокойствие, но вместе с ним и концентрация.

– Доктор Синклер.

– Я здесь. Просто наслаждаюсь видом.

В наушник врываются радостные крики, но я их едва слышу. Сейчас мои мысли заняты тем, что я оставил позади: жизненная суматоха, несколько сложных решений, и лишь одно, о котором я жалею и которое стоило мне всего.

Здесь, в космосе, все это не имеет значения. Важна только наша миссия. Всю свою жизнь я шел к этому моменту, и, хотя тяжесть перегрузки уже пропала, осталась тяжесть ответственности за то, что я должен сделать, и довлеющая мысль о том, как бы не ошибиться. Теперь всё и все зависят от меня: Алекс, его жена и дети, Фаулер – все, кого я когда-либо знал.

В наушниках как раз раздается голос Фаулера:

– Джеймс.

Что-то в его тоне подсказывает мне, что это закрытый канал связи, а быстрый взгляд на ближайший экран это подтверждает.

– Я вас слушаю.

– Ваша капсула сейчас находится очень близко к командиру Мэтьюс.

Он даже не спрашивает – незачем.

– Хорошо, я готов, – отвечаю я, забираясь в кресло и пристегиваясь.

– Мы медленно понизим давление в вашей капсуле, потому что ее капсула разгерметизирована. Так мы сможем избежать ненужных осложнений после стыковки.

Капсула резко накреняется, и на экране характеристик сразу отображается падение атмосферного давления. Предупреждающая сирена молчит.

Технического консультанта в центре управления полетом зовут, по-моему, Мартинез, и общается он более деловым тоном, чем Фаулер.

– Как самочувствие, доктор Синклер?

– В пределах нормы. Скафандр хорошо сидит.

– Стыковка ожидается через шестьдесят секунд.