В Бирюк - Чума [СИ]

2 октября новое несчастье: заболели и умерли 12 женщин, лежавших в одном ряду, начиная с койки № 2. Причину обнаружили мгновенно. Первую койку занимала пациентка с раком матки, чья гноящаяся слизистая мало отличалась от таковой у септических больных. Значит, зараза передаётся и от живых. С этого дня Земмельвейс начал мыть руки после каждого осмотра, и дезинфицировать свои инструменты: за 1848 год скончалось лишь только 1,27 % рожениц — дела пошли лучше, чем у акушеров.

Для сравнения: в 2017 в РФ «материнская смертность» (42 дня) — 7.1 на 100 000, в 1986 г. — 47.7.

У Земмельвейса не было кислорода, переливания крови, антибиотиков, обезболивающих, питоцина, УЗИ… Ничего, кроме совести и хлорной воды. Этого достаточно, чтобы снизить смертность в полтора десятка раз.

А что ж юный корнет-вдовец, потерявший своё счастье в немытых руках маститого профессора?

«Кто влюблен — видит сон…».

Сон кончился, начался кошмар. Лайош Кошут, журналист, революционер, немецко-словацкий левый мадьярский шовинист, провозгласил независимость Венгрии, низложение Габсбургов, республику, себя — президентом-регентом.

200-тысячная «народная» армия мадьяр лихо била 120-тысячную имперскую. Но сопротивляться 100-тысячному корпусу Паскевича даже не пыталась. Венгры разбегалась или сдавалась. Русские избегали кровопролития (мелкие стычки, потери менее восьми сотен) и передавали пленных законным властям.

Австрийцы пленных расстреливали.

За подавление мадьяр Россия получила прозвище «жандарм Европы». А австрийцы? «Европейский палач»? — Их-то за что?! По закону же! Цэ ж Европа!

И «палач», и «жандарм» работают «по закону». Если «без закона» — называются иначе.

Во время Крымской войны, наблюдая за дипломатическими манёврами Австрийской монархии, Николай I скажет:

— В истории есть два идиота, спасших Вену: Ян Собесский и я.

Но вернёмся в Вену, в родильное отделение 1847 г.

Казалось — вот же очевидный результат. Вот живые женщины!

А не важно. Что живые. «Этого не может быть, потому что не может быть никогда!».

29-летний мальчишка из каких-то трущоб какого-то Пешта вздумал учить опытнейших, признанных, убелённых сединами и славами, мастеров благородного ремесла, восходящего к самому Асклепию!

Коллеги смеялись над Земмельвейсом, говоря что он пытается перехитрить «больничную смерть» кусочком хлорной извести.

Тут приключилась революция. Студенты-медики вооружились и вступили в Национальную гвардию. Земмельвейс учил гвардейцев мыть руки. Коллега-начальник написал донос. Акушер стал «политическим». Выслали из Вены.

Так он и в Пеште реорганизовал родильное отделение! Там женщины лежали на простынях, пропитанных кровью и гноем предшественниц. Переменили бельё — смертность снизилась до 0.8 %.

Земмельвейс написал пять писем: четыре — знаменитым врачам и общее — всем акушерам. Угрожал, что обратится к обществу с предупреждением об опасности, которая грозит каждой беременной от докторов, не моющих руки.

Единственное требование — попробовать применить его методику. В ответ — резкое осуждение не только методики, но и его самого.

Надо сказать, что человек был… тяжёлый. Апломб, агрессивность, странности поведения…

Он понимал, что сделал, знал себе цену и не стеснялся в выражениях. Типа: Я — гений, а вы — бестолочи и убийцы.

Восстали все светила врачебного мира Европы. Его возненавидели: он называл убийцами всех, кто не признавал его метода. Он опроверг аксиомы: всегда считалось, что чем больше врач анатомирует, тем он более опытен и тем успешнее его операции на живых людях. По Земмельвейсу врачу вообще запрещалось за день-два до обследования пациенток посещать морг.

Противостояние общему мнению профессионального сообщества привело Земмельвейса в дурдом: заманили обманом. Отвергаемый и осмеиваемый коллегами, он умер от сепсиса после случайного пореза во время операции, произведённой перед помещением в дом для умалишённых в Деблинге.

Открытие Земмельвейса было приговором акушерам всего мира. Оно превращало врачей в убийц «своими рукам». Густав Михаэлис, известный врач из Киля, в 1848 году ввел у себя в клинике стерилизацию рук хлорной водой. Убедился, что смертность действительно упала, не выдержал потрясения, покончил жизнь самоубийством.