В Бирюк - Приступ [СИ]

После убийства Жиздора Агнешка стала моей рабыней. Её связи, знания позволили мне решить несколько острых проблем ближайших лет. Со скандалами, изменами, походами и прочими мерзостями. К вятшей славе Святой Руси, конечно.

Другое: «Киевляне любили и сына, знаменитого делами воинскими».

У Жиздора были не только победы. Осада Луцка, например, закончилась для него поражением. Из Курска местные его просто выгнали: «Нам милы мономашичи, но всех милее юрьевичи». Хоть и поставил в Курск Жиздора «сам» — родной папан, Великий Князь Киевский, а пришлось из города убираться быстренько.

Киевлянам воинские дела… «Народ киевский» — полторы сотни боярских семейств. Им войны не надо — им надо «вольности новгородские по-киевски». Право призывать и выгонять князей.

«Мечта рабов: рынок, где можно было бы покупать себе хозяев».

И ещё они очень боятся повтора «призыва» Мономаха. Тот тоже сел в Киеве против «лествицы». Но его призывал реально народ. Измученные боярским произволом и ростовщичеством «меньшие люди» взяли свою судьбу в свои руки и разносили город.

«Черные Клобуки».

Профессиональные историки об этом знают, «популяризаторы» — знают, но знать не хотят. Мысль о срастании в эту эпоху Руси и Степи, несмотря на постоянные грабительские набеги и разорения, вызывает у ревнителей великороссов, или великоукров, или великотатар или иных этно-велико-ревнителей, панику и отторжение. В школьных учебниках остаётся пара разъяснений мелким шрифтом.

«Чёрные Клобуки» действительно чувствительны к «воинским делам» — им в тех делах и кровь свою лить, и прибыль иметь. Они-то и видели реальную успешность волынских отца и сына.

Деталь: «чёрные клобуки» боятся «белых клобуков», половцев. С которыми традиционно, по заключённому Мономахом браку сына его Юрия Долгорукого, дружны юрьевичи.

Жиздор приехал в Киев, послушал доносы. Князья тут же повинились. Двое смоленских получили то, что они хотели по «заговору». Рюрик Стололаз — Овруч, младшенький Мстислав Храбрый — Вышгород. Не сразу.

«Только Владимир Мстиславич (Мачечич), малодушный и вероломный, дерзнул обороняться в Вышегороде: Великий Князь мог бы наказать мятежника; но, желая тишины, уступил ему Котелницу и чрез несколько дней сведал о новых злых умыслах сего дяди. Владимир хотел оправдаться. Свидание их было в Обители Печерской. „Еще не обсохли уста твои, которыми ты целовал крест в знак искреннего дружества!“ — говорил Мстислав, и требовал вторичной присяги от Владимира. Дав оную, бессовестный дядя за тайну объявил Боярам своим, что Берендеи готовы служить ему и свергнуть Мстислава с престола. Вельможи устыдились повиноваться клятвопреступнику. „И так отроки будут моими Боярами!“ — сказал он и приехал к Берендеям, подобно ему вероломным: ибо сии варвары, быв действительно с ним в согласии, но видя его оставленного и Князьями и Боярами, пустили в грудь ему две стрелы. Владимир едва мог спастися бегством. Гнушаясь сам собою, отверженный двоюродным братом, Князем Дорогобужским, и боясь справедливой мести племянника, сей несчастный обратился к Андрею Суздальскому, который принял его, но не хотел видеть; обещал ему Удел и велел жить в области Глеба Рязанского. Мать Владимирова оставалась в Киеве: Мстислав сказал ей: „Ты свободна: иди куда хочешь! но могу ли быть с тобою в одном месте, когда сын твой ищет головы моей и смеется над святостию крестных обетов?“»

Другая формулировка обращения Жиздора к мачехе, инокине женского монастыря в Вышгороде: «Или ты уйдёшь с Вышгорода, или я уйду с Киева».

Об этой женщине, Любаве Дмитриевне, второй жене Мстислава Великого, дочери одного из новгородских посадников, я уже… В Киеве мне пришлось с ней столкнуться. Она немало поспособствовала некоторым моим… экзерцисам. И процветанию «Святой Руси» — само собой. В РИ она с Вышгорода не ушла — пришлось Жиздору бежать из Киева.

«… приехал к Берендеям, подобно ему вероломным…» — такое кубло заваривалось в Киеве давно. Но с «призывом» Жиздора — прямо-таки закипело.

Клятвопреступление новгородцев, страстное желание киевлян получить аналогичные вольности, демонстративное «всенародное» преступление закона «призывом», явная непригодность, по свойствам подленькой личности, Мачечича к унаследованию престола, привели к «вокняжению воровскому».

Забавно. «Локальная оптимизация»: каждый участник событий «стремится к добру». В его понимании. Делает «что должно». По его мнению. И «небо славян» пятнает «дым деревень» — дым горящих русских деревень. Как было при походе новогородцев на Полоцк, как горели Луки и Торопец, как будет через пару дней здесь, у Киева.