Владимир Михайлов - Избранные произведения. Том 3

В кустах Георгий раскрыл чемоданчик. Вынул тончайший (в сложенном виде он занимал места не больше, чем коробка сигар) комбинезон из двойного мимикрона. Одежда эта, конечно, не делала человека совершенно невидимым, но изрядно мешала различить даже его очертания уже в нескольких метрах. Каждый эмиссар Мастера был снабжен таким – за исключением тех, кто мог становиться совсем невидимым без всякой техники. Надел комбинезон прямо поверх костюма. Защелкнул чемоданчик, прижал его к груди. Чемоданчик был о двух замках, но запором служил лишь один из них. Георгий нажал на вторую кнопку и легко, беззвучно всплыл. Круто набрал высоту. Аппарат работал без малейшего звука. Удобная вещь. Георгий заскользил к открытым окнам. Повис перед одним из них. Нет, он ошибся: это был все–таки номер. Что ж – тем лучше. Внутри никого не было. Он опустился на подоконник, глянул вниз. Нет, никто не задирал головы, не указывал на него. Он прислушался. Где–то разговаривали – внизу, наверное, у служебного входа, отсюда не было видно, слова тоже не различались. Но разговор был спокойный, в голосах не чувствовалось напряжения. Потом, заглушая голоса и все прочие шумы, завыла полицейская сирена, завизжали на крутом повороте тормоза. Ага, начали прибывать участники. Самое время.

Георгий легко соскочил на пол. Номер был обширным, из трех комнат. Гостиная, кабинет, спальня. В спальне его внимание привлек большой – во всю стену – шкаф. Он открыл его. Шкаф был пуст. Пока. Хорошо. Не снимая комбинезона, Георгий поднялся к потолку. Над шкафом была антресоль. Осторожно, чтобы не повредить комбинезон, Георгий забрался туда. Это было не так легко: сытный обед давал себя знать. В конце концов он устроился. Накрыл себя запасными одеялами, лежавшими в антресоли. И принялся ждать.

Прошло, по его расчету, минут двадцать. Все новые и новые сирены звучали так пронзительно, что звук проникал и сюда, сквозь все переборки и одеяла. Георгий терпеливо ждал. Он услышал, как отперли дверь. Вошли, судя по звуку шагов, сразу несколько. Шаги разбрелись по всему номеру. Внизу скрипнула дверца шкафа. Потом кто–то, подставив стул, открыл и антресоль и сейчас же закрыл: одеяла выглядели убедительно. «Все чисто, – проговорил голос, – можете располагаться, экселенц. Мы будем внизу, если понадобимся». «Вряд ли понадобитесь», – сказал другой голос, начальственный, уверенный. Они ушли. В ванной зашумела вода. Тогда Георгий вылез.

Медленно, не спеша, он снял комбинезон, тщательно осмотрел его: маскировочное одеяние еще должно было пригодиться, предполагал он. Комбинезон был цел и невредим. Георгий аккуратно сложил его, водворил в чемоданчик, убедился, что все, что еще могло ему понадобиться в ближайшие минуты, было налицо. Закрыл чемоданчик, отворил дверцы шкафа. Там висел костюм. Георгий прикинул: несколько тесноват будет, но ничего, сойдет. Засунул руку во внутренний карман чужого пиджака. Кто же это сейчас плещется и фыркает в ванной, смывает дорожную пыль? Ну–ка, ну–ка… Ага. Его высокопревосходительство, вице–председатель правительства всеобщей республики военных и гражданских на планете Фегарн. Военный, конечно, он и изображен в мундире, при орденах и оружии. Ничего удивительного, что в штатском костюме он будет чувствовать себя несколько стесненно… Чего мне не хватает? Усов. Ну, это минутное дело… Из того же неиссякаемого чемоданчика Георгий достал несколько баллончиков, размером каждый с хорошую сигару – они и выглядели как сигары, только курить их было нельзя. Георгий и вообще не курил, в Спарте не курили в его времена. Он остановился перед зеркалом, в левой руке держа документ вице–председателя с четкой голограммой. Правая рука орудовала баллончиками – одним, другим, третьим. Любопытно было видеть в зеркале, как постепенно твое до мелочей вроде бы знакомое лицо меняется, становится другим, чужим… Четвертый сигарообразный баллончик Георгий осторожно засунул в карман. Ну, все. Теперь даже охрана вряд ли уловит разницу между их подопечным и ассартским купцом–разведчиком… Скоро он там кончит плескаться?

Скоро: вода перестала течь – сейчас он вытирается. Вот зашлепали шаги… На цыпочках Георгий подошел к двери ванной, вынул из кармана четвертый баллончик. Дверь отворилась – и в лицо вице–председателю правительства ударила сладковато пахнувшая струя.

Я постарался придать лицу как можно более скорбное выражение. Ястру это не разжалобило. Она обрушилась на меня со всеми присущими ей энергией и категоричностью.