Анри Бертьен: Вождь (Вересковая пустошь)

— Ты понял, что должен сделать?

— Я понял, Великой Вождь. — Усмешка уже вовсю играла на лице воина — и А Джонг не мог определить, чего в ней было больше — то ли радости от того, что "наша берёт", то ли — радости от подтверждения "нашей правоты": ведь только после прихода охотников из внешнего мира пропал его собственный страх перед неизвестностью. — К утру селение будет знать о том, что рассказали эти воины. — А Джонг едва заметно кивнул, подтверждая правильность услышанного.

— И ещё одна задача… — повернувшись к А Го, тихо сказал он. — Надо помочь их семьям собраться. А сами они… — И он, может, впервые в своей жизни так вот — по-отечески почти, не скрывая чувств — посмотрел на охотников, — а сами они пусть идут спать. Я совсем не хочу, чтобы кто-то из них не осилил этот путь… с поклажей.

Седой, как лунь, А Джонг, вождь племени У Ку, стоял возле своей хижины и смотрел на ставшую теперь такой далёкой вершину Кра-Тоу. Стоял он, сложив руки на груди, и, казалось, сама поза его источала величие. А он просто ждал. Ждал, чем это всё закончится.

Его жена — когда-то милая, прелестная девушка, с чёрными, как смоль, длинными волосами, а ныне — совершенно седая, но, как и прежде — стройная и строгая О Нгу, неслышно подошла и стала рядом. Её с большим трудом можно было назвать старой — и, не смотря на её годы, уж совсем ни у кого язык не повернулся бы назвать её старухой. Она, как и прежде, блистала умом — казалось, совершенно не тронутым старостью, но, как и прежде, позволяла себе проявлять какой-то интерес к делам мужа, лишь оставаясь с ним наедине.

— Они были обязаны умереть? — С нажимом на слове "обязаны" вдруг тихо спросила она. — Казалось, ничто не изменилось на лице вождя — и лишь женская интуиция показала ей, насколько он был недоволен вопросом.

— Они хотели шамана. Они его получили. — После долгой паузы медленно, не спеша ответил вождь.

— И дети? — Спустя какое-то время, достаточное, с её точки зрения, чтобы он успокоился, спросила О Нгу. На лице вождя заходили желваки. Видит Бог — это решение далось ему непросто. Очень непросто. И… лучше бы она помолчала. Но вопрос задан. И он не мог оскорбить жену, оставив её вопрос без ответа.

— Эти семьи не пошли с нами. Скажи, если бы ты сама не пошла куда-то, в неведомое… С частью племени… — Вождь вздохнул, — ты отпустила бы туда своих детей?

— Я не об этом… — По лицу О Нгу промелькнула короткая судорога. — Ведь ты знал, что они обречены?

— Догадывался. Знают только боги.

— А Шаман?

— Ты видела, что и как он знает. Это был просто шут. Которому не давали покоя лавры старика Йока.

— Йок был великий шаман… — Согласно кивнула О Нгу, память которой ещё хранила детские воспоминания о былом могуществе великого старца, пожертвовавшего собой ради спасения племени.

— Йок был великий мудрец, — вздохнув, возразил А Джонг. — Судьба не дала ему власти — и он нашёл способ обрести её, чтобы иметь возможность использовать свою мудрость на благо племени. Тогда, одев тогу шута, он стал им. Внешне. Но — не в душе. Новый шаман был шутом. В душе. От тоже хотел власти. Ради упования собственным величием. За это Боги наказали наглеца, лишив его разума. — О Нгу, поразмыслив, согласно кивнула. — А заодно и тех, кого обманул его внешний вид… — Вздохнув, опустил взгляд А Джонг.

— И всё же… — О Нгу, едва скрывая волнение, снова попыталась вернуть разговор к волновавшему её вопросу. — Может, можно было… спасти… хотя бы детей? — А Джонг, приподняв подбородок, вопросительно уставился на неё.

— Ну, не знаю… — Под его пристальным взглядом опустила глаза она. — Может, их можно было увести… Тайком… Уговорить… Перехитрить… Отбить, наконец…

— Может быть, и можно. — Медленно произнёс вождь. — Но ты ведь не думаешь, что оставшиеся не обсуждали между собой такую возможность? — О Нгу осторожно согласно кивнула. — А раз так, то любые попытки завладеть этими детьми привели бы к кровавым стычкам, в которых погибло бы большинство воинов племени. Кроме того, — он саркастически усмехнулся, — как ты думаешь… Многие ли из тех, кто изъявил желание идти со мной… Истово верили в правоту своего выбора? — О Нгу сокрушённо покивала головой — медленно-медленно, и в этой медлительности А Джонг увидел понимание ею обречённости своих идей о спасении. — Я спас ту часть племени, которую сумел. И я до сих пор не знаю способа, который наверняка позволил бы мне спасти больше. — Закончил вождь, как бы подведя черту под разговором. О Нгу понимающе опустила глаза. А Джонг осторожно поднял руку и прикоснулся к её волосам. Заметив слёзы на щеках жены, он осторожно прижал её голову к своей груди и, пока она успокаивалась, печально смотрел вдаль. Извержение Кра-Тоу продолжалось.