Кейт Лаумер - Дом в ноябре

– Алгорик, слава Богу, ты пришёл, – молвил голос, похожий на шелест сухой листвы.

Мэллори протёр глаза, но ничего не изменилось. Он вошёл в комнату, тёплый воздух коснулся его лица. Пульс грохотал в голове, зрение стало размытым и нечётким. Он подошёл к ложу, и взглянул на сморщенное тело, опутанное проводами и трубочками, связывающими его с аппаратурой. Он коснулся тонкой руки. На ощупь она была сухой и прохладной, однако живой.

– Думаю, что ты – настоящий, – сказал он. – Настоящий, как и всё остальное. Кто ты? Что это за место?

– Ты опоздал, Алгорик, – прошептал голос. – Я ждал... так долго. Но теперь ты здесь. Я молюсь, что ещё не слишком поздно...

– Слишком поздно для чего?

– Мне жаль, что всё так получилось, Алгорик. Но я постараюсь всё исправить.

– Мы о чём вообще? – требовательно спросил Мэллори. – Ты мне привиделся, или я тебе?

Он засмеялся и наклонился над платформой, как вдруг очередная волна головокружения накрыла его словно чёрная вода.

– ... размер целевой группы, – шептал старческий голос. – Прибудут ли они вовремя? Ох, поздно, слишком поздно. Но кто мог знать. А теперь...

Глаза старика вновь сфокусировались на лице Мэллори. От потрясения черты лица его прояснились. Он на дюйм приподнял голову.

– Но – ты не Алгорик! Кто ты такой? Как?..

Он снова откинулся, глаза его затуманились. Мэллори склонился над пребывающим в полузабытье человеком.

– Очнись, старик! Кто ты? Скажи мне!

Лицо старца расслабилось, губы его задвигались, но не издали ни звука. Болтающаяся проволока угодила Мэллори в глаз. Выглядела она похожей на отсоединённый провод. В нескольких дюймах от кончика находился пустой разъём подходящего размера. Он подсоединил штекер. Тут же на консоли рядом с ложем мигнуло множество индикаторов. Раздалось мягкое жужжание насосов. Суставчатый металлический манипулятор развернулся, опустив мягкую подушечку на грудь старика, и стал аккуратно двигать её. Раздавались и другие щелчки и гудки, создавалось впечатление, что в пришла в действие сложная аппаратура.

Лицо старика судорожно сжалось, затем обмякло, дыхание стало глубже, тело дёрнулось и расслабилось. Мэллори почувствовал, что он погрузился в глубокий сон.

– Хорошая мысль, – произнёс он, чувствуя, что губы и язык его распухли. – Для меня тоже. Поговорим потом... если я ещё не сплю.

Неуклюже и мучительно, как человек в ступоре, он снял пальто, скатал его, улёгся на тёплый пол и подложил свёрток под голову.

Абсолютная усталость словно косой перерезала всё, что связывало его с реальностью в течение последних тридцати шести часов.

Когда он проснулся, старик следил за ним лихорадочно блестящими глазами.

– А, ты вернулся, – прокаркал он. – Я размышлял – Алгорик послал тебя вместо себя. Но где он сам? Почему он не пришёл лично?

– Я не знаю никого с подобным именем.

Мэллори встал. Голова болела существенно меньше, чувствовалось лишь лёгкое недомогание, но рука по-прежнему не гнулась и болела. В живот словно напихали горячих углей. Старик выглядел потрясённым. Мысли его, похоже, пришли в беспорядок. Он потряс головой и снова взглянул на Мэллори.

– Что сейчас на дворе?

– Февраль, – ответил Мэллори.

Старик застонал.

– Время – предатель, – произнёс он. – Что делается на свете?

– Много чего, – сказал Мэллори. – Начнём с вторжения. Они разместили свою штаб-квартиру в Биатрисе. Инопланетяне, изображающие людей. Сотни их. Они загипнотизировали всех живших в городе. Не похоже, что они есть в других местах. Страна дезорганизована, в состоянии шока – или ещё чего похуже. Радио и телевидение молчат, никаких признаков армии, никакой законной власти.

Старик что-то огорчённо пробормотал.

– Беда, беда...

Снова казалось, что он держится, прилагая значительные усилия.

– Кто ты? – требовательно спросил он у Мэллори. – Как ты оказался здесь?

– Именно это я и хотел спросить у тебя, – ответил Мэллори. – Это место... Его образ был у меня в голове – но всё было по-другому, я видел его полным жизни, света, движения. Были лошади и люди в старинной одежде. Это было что-то вроде мечты, что притягивает к себе. Я пришёл сюда – не знаю как. Такое ощущение, что я просто знал дорогу.

– Это провал, – пробормотал старик. – Как это могло закончиться именно так? Предательство, ненависть, смерть... и кое-что похуже смерти.