Яна Дубинянская - Свое время

Равнодушные люди не пишут книг. Не о чем, незачем, нет времени. Пускай даже я по чьему-то недосмотру — или по плану — все-таки останусь жив.

Ему ни капли не было интересно, однако он спросил:

— И что теперь?.. Привезешь меня назад? Вернешь, откуда взял?

Полтороцкий развел руками; снова жест, театральный пережим:

— Как скажешь. Могу отпустить. На тебя ориентировки по всей стране, далеко не уйдешь. Так, побегаешь немного… Оно тебе надо?

Не надо, согласился Андрей. Категорически не надо, потому что есть Инна и дети, и в первую очередь возьмутся за них. А если еще осталось что-то имеющее смысл, такое, что я должен успеть проконтролировать, обеспечить и сохранить, так это их жизнь и безопасность.

— Про Инку и малых не беспокойся, помогу, — сказал Полтороцкий, читая его мысли так же запросто, как и неоконченные рукописи. — И адвокатшу твою сам вызвоню, баба грамотная, глядишь, придумает чего…

Он поднялся на ноги, выпрямился, привычно довлея массивной фигурой, глядя сверху вниз:

— Главное, Андрюша, чтобы ты понимал одну простую вещь. Тот взрыв действительно на твоей совести. Это сделал ты.

Андрей тоже встал:

— Допустим. Это сделал я. А…

Хотел спросить, зачем понадобилось привозить меня сюда, неужели тем людям, которые без труда вытащили в реальность заведомую литературу, не удалось обойтись без всего этого трэша с похищением и мешком на голове?.. Не сумел внятно сформулировать и передумал, зависнув в режиме ожидания, тусклом и равнодушном.

Полтороцкий не смотрел на него, копаясь в своем чиновничьем портфеле. Андрей наблюдал отстраненно, как из мягких складок портфеля вылупляется наружу серебристый корпус нетбука. Надо же, точно такой же, как у меня… и даже царапина наискосок… Мой.

— Держи, — сказал Полтороцкий, бросая нетбук на кушетку. — Дописывай, пока дают.

Чуть-чуть расширяю границы хроноса. Так, чтобы поместилась боковая панель с чашкой кофе. Не больше; больше — только если надо выйти в гигиенический блок или к доставке, и каждый раз приходится делать над собой неподъемное усилие, потому что — страшно, очень страшно.

Мне говорили, этот страх постепенно уйдет. Надо регулярно скачивать реабилитационные психокурсы, но я опять забыла. И потом, для этого нужно входить в сеть, подключать коммуникацию и синхронизироваться… Не хочу. Никого не хочу впускать в мою жизнь и в мое время.

Сенсорная панель прорастает цветами, лиловыми и желтыми, белыми и голубыми, в бесконечном многообразии комбинаций, это даже не программа-симулякр, а просто заставка, я ее закачала давным-давно, задолго до того, как… стоп. Это я решила для себя твердо — не вспоминать. И помогает, правда. Я уже по-честному, да, безо всякого самообмана, забыла его имя.

Перепланировать личное пространство, собрать все необходимое для жизни в определенный радиус, обозримый, контролируемый простым глазом. И цветы, хотя бы немного цветов. Мой сад, наверное, погиб, высох до основания… Не знаю. Не могу заставить себя встать, расширить хронос и пойти посмотреть.

Перепланировку можно поискать в сети, но ведь это опять-таки активировать панель, персонализироваться и все прочее, чего я не делала уже не помню сколько внутренних часов и дней. Я не общаюсь ни с кем, не читаю новостей, понятия не имею, что происходит там, во Всеобщем пространстве, в чужом мире за пределами моего хроноса… И не хочу ничего такого знать. Я просто смотрю на цветы. И пью кофе… Кофе у меня пока еще есть, он не запрограммирован в стандартный набор доставки, но можно замедлиться еще, и хватит надолго, почти навсегда.

В коммуникацию придется все-таки выйти. Я же так и не сказала ему… старику, который спас меня, вытащил оттуда… Его имя, конечно, тоже пришлось забыть — но он есть у меня в контактах, и я должна, непременно должна подключиться на связь и сказать ему спасибо.

Потом.

Оболочка хроноса вспыхивает на золотом ободке чашки алмазной пылью. Мне жизненно необходимо ее видеть, эту границу, каждое мое внутреннее мгновение убеждаясь в ее существовании, в реальной, зримой незыблемости и непроницаемости. Я — внутри. Только я одна и больше никого. Навсегда.

Это мое время.

Замысел возник года три назад. Когда началась конкретная работа, можете сами посмотреть, у вас есть файл. Да, она затянулась, поскольку у меня последние годы был очень плотный график: постоянные поездки, ярмарки, фестивали, встречи с читателями… И еще семья, дети. Не так просто распределять время…