Сергей Фомичёв: Марсианская крыса

На взгляд Дениса ничего интересного кроме двух запертых железных дверей в лаборатории не нашлось. По крайней мере, ничего такого, что можно загнать ценителям раритетов или о чём можно хотя бы написать на форуме. Старый компьютер, занимающий целую стену, пустой шкаф, несколько столов из нержавейки, горка пластиковых кюветок в пересохшей и ржавой раковине. Лабораторная посуда превратилась в груду битого стекла, аккуратно сметённую кем-то в угол, да так там и оставленную. Однако клиент выглядел довольным. Снимал на камеру каждую вещицу, каждую надпись. Повздыхал у компьютера, так и не дерзнув прикоснуться к его пыльным клавишам, а затем долго и со знанием дела изучал нечто похожее на распределительный щит.

– Смотри-ка, они задействовали систему уничтожения, – он показал отвёрткой на кабель. – По идее здесь должно было выгореть всё. Бетонная заслонка упала, как и положено, но огнемёт почему-то не сработал.

– Огнемёт? Зачем тут огнемёт? – удивился Денис.

– А знаки биологической опасности, по-твоему, для красоты нарисованы?

– Биологической? А я думал, это яды так маркируют. Не знаю, у нас сроду ничего биологического не производили. Профиль наших заводов – химия. Чистая незамутнённая чёртова химия. Но я тебе так скажу. Атомные станции, радиоактивные отходы – всё это ерунда в сравнении с активной органикой. Химических заводов гораздо больше, за ними хуже присматривают, и что тут может образоваться, никто не просчитает.

– Уже, значит, не зря съездил, – кивнул Черноусов. – В архивах поискать нужно будет. Но шансов мало. Раздербанили архивы. А вот с местными старожилами поговорить, кто здесь раньше работал, пожалуй, будет не лишним.

– Если застанешь кого живым, – пожал плечами Денис. – У нас до пенсии мало кто доживает.

– Из-за химии? – спросил Черноусов.

– Из-за химии тоже, – кивнул Денис. – Но большей частью из-за водки. Спивается народ потихоньку.

– Ладно, – махнул рукой Черноусов. – Посмотрим, куда ведут эти двери. Думаю, отсюда должен быть нормальный выход. Не по вентиляции же люди на работу ходили?

Замки на дверях отсутствовали. Ни скважины для ключа, ни щёлочки для магнитной или перфорированной карты. Ручек или хотя бы углублений каких-нибудь не наблюдалось тоже, а петли если и предусматривались конструкцией, то надёжно скрывались в массивной стене. Но, скорее всего двери были сдвижные с электрическим или пневматическим приводом.

– Отожмём, – решил Черноусов и вытащил из сумки что-то похожее на домкрат.

– А знаки биологической опасности тебя не пугают? – осторожно спросил Денис. – Хрен его знает, что здесь намутили. Вирусы какие-нибудь или оружие бактериологическое. Вот же, блин, нашли место для опытов.

– Очко играет?

– Есть немного, – признался Денис.

Он и впрямь нервничал. А когда Денис нервничал, его пробивало на болтовню. Так что пока Черноусов расковыривал стену, надеясь подобраться к запорному механизму, он слово за слово выложил клиенту всё, что думал о нынешнем бедственном положении провинции в целом и родного городка в частности, упомянув и о роли в его упадке столичного бизнеса.

– Местных выдавили совсем. Все магазины ваши московские шишки держат. Прибыль на месте выкачивают, а налоги платят в столице. Ширпотреб – дрянь, продукты – дерьмо. Вместо колбасы шнягу какую-то вонючую продают. А ту, что на нашем комбинате делают, напротив, в Москву вывозят. Камазами!

– Камазами? – переспросил Черноусов, который как раз сунул руку в дыру по локоть и, повернув лицо, поймав взгляд Дениса. – А раньше что по-другому было?

– Да так же и было, – согласился Денис, подумав. – И в советское время колбасу вывозили, а народ за ней потом в Москву ездил. Поездами. Загадка даже такая ходила – длинное, зелёное, колбасой пахнет. Сам-то я мало что помню, но помню, как отец приносил с завода продуктовые наборы, и мать радовалась им, словно подаркам новогодним, а в магазинах-то пусто было.

Черноусов пытался что-то нащупать в дыре, но, судя по часто меняющимся точно в калейдоскопе гримасам, получалось у него не вполне. Денис между тем продолжал грузить москвича историями и фольклором бедной провинции, так что вскоре тот не выдержал.

– Слышь, Краевед, – позвал он сурово.

– Что?

– Ты бы помолчал минут пять. Мне сосредоточиться надо, разобраться. А то заладил, понимаешь, про колбасу.

– Я тебе не Сталкер, о философии размышлять, – огрызнулся Денис.

– Читал? – голос Черноусова потеплел.