Борис Георгиев - Жнец. Швец. Игрец

– Ну, чего заснул?! – скрипнул над ухом у сержанта береговой охраны стариков голос.

Олаф подскочил от неожиданности, глянул снизу вверх. Антониадис успел взойти на борт, прощание закончено.

– Лоханку зря угробишь, – неуверенно и не слишком громко проговорил Олаф.

Старик расслышал.

– Плевать на неё. Дурак ты, Олаф. Ну ничего, ум – дело наживное. Давай меня на воду.

– К чёрту тебя, – злился Толстый Олаф, поднимаясь в кабину крана.

– К Альраи на рога твою яхту, – ворчал он, ворочая джойстиком и наблюдая, как стометровая решётчатая лапа плавным разворотом уносит белое тельце. Старика на палубе не было, видать укрылся в каюте, а то и привязал себя ремнями к койке.

– На ветер тебя, – шептал Олаф, следя, чтоб не слишком быстро разматывался углеволоконный двухсотметровый трос. Хоть ветер и ровный, а всё равно, – не опрокинулась бы скорлупка. Штраф платить не хотелось.

– Есть приводнение! – заорал он и ткнул в клавишу отстрела строп.

«Электра» запрыгала на воде, как поплавок. Олаф перевёл дух, отирая лоб рукавом. Другой рукой машинально ворочал джойстиком – стрелу возвращал на место и сматывал трос. Это ещё ничего – ставить на воду. С воды подхватывать – вот что по-настоящему пакостное занятие. Семь потов сойдёт и десять кило живого веса.

– Чтоб тебя головоногие съели, вздорный старикашка! – с чувством выговорил Олаф. Мячиком выкатился из кабины и ссыпался с лестницы, грохоча подошвами неудобных уставных башмаков. Вроде всё в порядке, яхту спустил на воду, ворота закрыл, проклятущий ветер не рвётся больше в помещение. Откуда досада? Почему не улеглась, и даже наоборот…

– Ну! Что? – спрашивала, подступив ближе к господину сержанту, Ксения. – Поставил на воду?

Белобрысого малолетнего пирата видно не было, где-то спрятался. Неожиданно для самого себя Олаф заорал:

– Что, рада?! Отправила сумасшедшего в плаванье?! Сначала одного, теперь другого!

«Что это я? – подумал он. – Какое мне дело до шлюхи?»

– Он сам, – глядя в сторону, ответила Ксения. – Он сына ищет, как вы все не понимаете?

– Сына?! – петушиным криком выкрикнул Олаф – Откуда ты знаешь, что твой хахаль ему сын?! Откуда ты знаешь, что…

– Человек ты или нет, Олаф? Здесь Эми.

Толстый Олаф и сам понимал, что порет горячку, но удержаться уже не мог, кричал:

– Откуда ты знаешь, что твой Эми ему внук?!

Его ударили под колено, потом потянули за штанину. От неожиданности чуть не упал, взмахнул руками, глянул вниз. Рядом со своим животом обнаружил белобрысую головешку. Малолетний Эммануил, как оказалось, был рядом – прятался за мамкиной юбкой.

– Эми! – прикрикнула Ксения.

Олаф хотел попросить, чтоб оттащила чертёнка, но не успел.

– Ох! – сказал перехваченным голосом.

Его согнуло от боли, он попытался вдохнуть, но не смог.

– Эми! Ты что наделал?! – Ксения схватила мелкого негодника за руку, он пищал: «Ты, чудище головоногое! Я его внук! Я тебе весло забью в глотку!» Отпрыск каторжника от злости не все буквы выговаривал хорошо, получалось у него: «Ты, тюдисе голововногое! Иговнук! Тибе исло собью в глотку!» – тем не менее, Толстый Олаф его понял. Он пучил глаза, пытался продышаться. Ксения, опасаясь, что Эми приведёт угрозу в исполнение немедленно, отобрала у него палку от швабры и потащила сына прочь, воспитывая на ходу. На Олафа даже не оглянулась. Тот охал и постанывал: «Чёрт подери… этих… Антониадисов. Яблочко… от яблоньки». Доплелся до лестницы, добрался до остеклённой кабины крановщика, плюхнулся в кресло. Стал прикидывать: надо ли писать рапорт по факту нападения на служащего при исполнении обязанностей? Решил – нет. Если история станет достоянием гласности, над ним, сержантом береговой охраны, будут смеяться, а обидчику ничего не будет – слишком мал, чтоб отправить в шахту.

– На рога Альраи этих Антониадисов, всех троих, – сказал Олаф.

Из кабины крановщика волны казались лёгкой рябью. Бурая спина терранского океана поднималась на востоке горбом. «Электра» боролась с приливным течением – её сносило, она упрямо продвигалась на юг, раскачиваясь, как севшая на воду чайка. Над водным холмом торчали из оранжевой облачной пены острые кончики рогов Альраи, увенчанные пламенной короной протуберанцев.

Туристам эконом-класса на верхней палубе плавучей гостиницы делать нечего. Клиент высшего разряда должен быть совершенно уверен, что деньги брошены на ветер недаром: никакой унылый нищеброд не осквернит своей персоной гостиную и лаунж-бар, не окажется ненароком в соседнем шезлонге, не полезет в бассейн и не испортит приличным людям аппетит громким чавканьем. Клиент должен знать, что если кто-то на верхней палубе пользуется вместо пепельницы цветочным горшком, кричит бармену «эй, командир!» пристаёт к дамам с предложениями и устраивает заплыв, не сняв верхней одежды и обуви, так он это делает по праву рождения или, по крайней мере, не бесплатно.