Максим Удинский - «Дром» у дороги. Будни одной компании

Немногие, оставшиеся в живых после эпохи дикого капитализма, городские «бандючки», которым повезло выжить, но не повезло выбраться в более пристойные для бизнеса места, иногда составляли компанию Мэру. Спрашивали у него совета по тем или иным делам в городе, старик был добр и имел слабость наставлять время от времени молодое поколение (тех, кто был младше его хоть на три десятка лет). Как он относился к таким ходокам? Да вполне нормально. «Тоже люди, ведь» – говорил он, пожимая плечами и продолжая неспешно помешивать в тарелке утренний суп с макаронами.

Один приезжий, видя, как сомнительные личности ходят к Мэру как на приём, в шутку нарек его Доном Карлеоне. Мэр не понял юмора, так как фильма не видел, книгу не читал и только пожал плечами. Имя нарицательное – Теодорович Карлеоне – прижилось только среди молодежи. Разочаровывало только одно – Мэр не был плотным и не носил тонких усов как знаменитый экранный мафиози.

Правнук Мэра, двадцатипятилетний молодой человек, высокий как его дед, приходил к нему каждое воскресенье, чтобы выпить с дедом наливки и потолковать о том и сём. Хмурый и задумчивый, с резкими и не слишком красивыми чертами лица, правнук тяготился этой семейной обязанностью. Работал он в одной транзитной конторе, перегонявшей фуры и железнодорожные составы из Большой Окраины в Столицу. Там иногда приходилось приворовывать по-маленькому. Почему приходилось? Он не любил это делать, стыдился от природы, но опять таки – обязанность. Это тяготило. Звали его Валентином, сокращенно друзья называли его Вэ. В общем и целом его жизнь можно было охарактеризовать двумя словами – ОБЯЗАННОСТЬ и еще раз ОБЯЗАННОСТЬ. Кроме двух вышеобозначенных у Валентина была еще одна забота – молодая супруга, считавшая мужа крайним ничтожеством. Валентин понял, на что нарвался только после трех месяцев супружеской жизни. Сейчас шел двенадцатый. Развестись он не мог, пока не исполнится два года их браку, на этом настаивал прадедуля. Почему? «Проживи с ней два года хотя бы. Что люди скажут о МОЕМ правнуке, если он развелся, едва встав со свадебной кровати».

Напрасно Валентин робко пытался доказать архаичность подобных взглядов прадеду. Его собственный отец (старший внук Мэра) живя за границей, позвонил ему и настойчиво порекомендовал прислушаться к совету старика.

Для городка, правнук такого уважаемого человека, оставался фактически паршивой овцой. Валентин, кончено, это понимал. Но каких то усилий, чтобы исправить положение, он не предпринимал.

У него была своеобразная компания. Такой себе кружок не слишком нормальных, чудаков и просто молодых людей, не вписывающихся в ритм и привычки этого городка. Они собирались в своем кабаке, который был обустроен в старой трехэтажке на два подъезда, прилепившейся к магистрали Столица – Большая Окраина.

Трехэтажка оказалась нежилой после неудачной плановой проверки газовой системы и ее поначалу хотели снести. Здание перекупил один шустрый но недальновидный предприниматель, а потом испугался такой большой для себя недвижимости и сдал верхние этажи эмигрантам из далеких азиатских республик. Первый этаж получила в аренду Столомахина, самый активный в городке держатель шинков и магазинчиков. Ее любимый племянник – Леонид (для тетушки, друзей, знакомых и всех в городке – Лёнчик), правая рука тети в расширении сети обслуживания, взялся за оформление кабака с энтузиазмом. Сломали некоторые межквартирные перегородки, вынесли ванны, пристроили фасад и готово. Сказать, что в этом заведении было что-то из ряда вон выходящее нельзя. Но Лёнчик гордился своей работой, добавил автостоянку на десяток машин, для проезжающих и своих. Долго мучался с названием для своего творения. Здесь ему помог друг, уже известный нам Валентин. Он достал толковый словарь иностранных слов Крысина (Ленчик просил нечто позаковыристее), развернул его на первой попавшейся странице и ткнул не глядя. Попалось греческое слово «ДРОМ», оно то и появилось на вывеске кабака. Лёнчик поинтересовался, что оно означает, оказалось – «место для бега». «Ничего, – икнул Лёнчик. – Как раз то, шо нужно».

Заведение поначалу забавляло горожан, кто-то предлагал Лёнчику вставить букву «А» после «Д», чтобы от клиентов отбоя не было и прибавляли: «А приведешь туда девок из «Мебели…», так тебе у нас памятник поставят, как самому успешному предпринимателю».

Лёнчик поначалу скромно улыбался, потом начал посылать куда нужно. Тетушка настаивала на смене вывески, но упорности в начатых делах ему было не занимать. Вывеска осталась, Лёнчик ударно начал совершенствовать интерьер заведения. Занял у тетушки крупную сумму и добавил свои сбережения. Вызвал дизайнеров из Большой Окраины. И все для того, чтобы сделать из своего кабака конфетку. Когда Валентин спросил у него, в чем причина таких перестроек, оказалось, что это назло всем жителям городка. Он заболел идеей создать самое лучшее придорожное кафе (а конкурентов у него было предостаточно), чтобы как он сказал «все удавились, козлы, от зависти».