Максим Удинский - «Дром» у дороги. Будни одной компании

– Нет, Гончар не мой отец. – Максимилла посмотрела куда-то в сторону. – Пойдемте в дом, иначе вы превратитесь в совсем уж невесёлое зрелище.

Стаханов понял, что в его сторону бросили неприятную колкость.

Дорожка не шла к дому напрямую, она обтекала толстые деревья на пути, змеей извиваясь и пропадая в густых зарослях кустарника впереди. Сад не казался заброшенным, видно, что за ним ухаживали постоянно. На стволе одного из деревьев Стаханов заметил небольшую лакированную фигурку – ящерицу, раскрашенную в зеленый горошек на синем фоне. На стволе следующего – пучеглазую жабу желтого цвета с блаженным выражением морды. Ближе к дому такие фигурки стали попадаться даже по сторонам аллеи – две стройные черные кошки стояли на страже у парадного входа в дом. Сначала они напомнили Стаханову керамические копилки, но силуэты этих кошек-стражниц были вытянуты и изящны, в высоту они доставали Стаханову до солнечного сплетения.

– Я и не знал, что Гончар делал такие игрушки, я думал он только керамической посудой занимался, – Стаханов остановился перед одной из черных стражниц.

– А почему вы решили, что это игрушки? – Максимилла остановилась на ступенях парадного входа, смотря на Стаханова сверху вниз.

– Есть в них что-то детское, – сказал Стаханов. – Особенно у тех, что на деревьях прикреплены. – Он поднял голову и стал смотреть на фасад дома. Почему-то он старался и там обнаружить керамические статуэтки или фигурки, но как оказалось – напрасно. Дом из красного кирпича в два этажа был покрыт серой черепицей, причем справа к нему примыкала довольно большая постройка с высокими окнами, вероятнее всего – мастерская Гончара.

Вокруг дома практически все было засажено мелкими разнообразными кустами, среди которых вились дорожки, посреди сада были разбросаны увесистые живописные камни, присмотревшись, Стаханов понял, что они там не просто так. Он вспомнил, что нечто такое в своих садах делали, кажется, японцы, камни там служили для некой эстетики, но Стаханов не помнил подробностей. Двора как такового не было, был дом, был сад, и были непонятные витиеватые дорожки из керамических плиток. Все было не обычно, но крайне несимметрично, по мнению Стаханова.

– Заходите, – позвала его Максимилла.

Стаханов прошел внутрь. Первое, что он заметил – целую батарею высоких расписанных под какую-то древность амфор, они занимали большую часть холла. Стаханов ногой задел ручку одной из них, амфора издала глухой звук. Максимилла обернулась:

– Осторожнее, эти чернофигурные хрупкие. Проходите налево, в комнату, я сейчас буду. – За ней хлопнули двери.

Стаханов прошел, куда его пригласили. Обширная гостиная имела довольно обычный вид, все как у людей – телевизор, напольные лампы, книжный шкаф забитый толстыми томинами, диван и пара кресел. В углу стояла широкая ваза, а точнее почти бочка, явно работы Гончара (Стаханов видел похожие в городской мэрии). Непонятно имела ли она практический смысл или чисто декоративный, Стаханов даже заглянул внутрь – а не забита ли она окурками или пивными крышками (так например, поступали в той же мэрии).

Стряхнув с волос капельки дождя, он сел на диван. Стал разглядывать стены – оказалось, что в углу, между окном и одним из кресел на обоях кто-то грубо намалевал непонятные детские каракули. Стаханову стало интересно, он поднялся и подошел поближе. Рисунок был нанесён жирным фломастером. Четыре человечка, один на коне и один с копьем и щитом, еще двое убегало от них вправо, пятый человечек лежал у ног схематичного коня, вокруг были беспорядочно нарисованы черточки, явно обозначавшие разбросанные копья и стрелы.

– Скромностью вы я вижу, не страдаете, – донесся из-за спины голос Максимиллы.

– Не каждый день видишь такое детское творчество на обоях. Неужто, тоже работа Гончара? – улыбнулся Стаханов.

Максимилла теперь была без куртки.

– Это детские воспоминания, – серьезно сказала она. – Одно из первых.

Стаханов хотел задать новый вопрос, но Максимилла жестом пригласила его сесть на диван. Сама она села в кресло.

– Давайте начнем без длинных вступлений, – сказала она. – Вы курите?

– Нет, а вы? – Стаханов намерено соврал и постарался сохранить непринужденный тон. Он терпеть не мог официальной манеры.

– Смотря с кем и смотря, в каких условиях, – Максимилла закинула ногу за ногу и достала тонкую пачку сигарет. Рука Стаханова невольно дернулась к карману, где лежала зажигалка. Она это заметила.