Александр Агафонов: Вестники Будущего. Творчеству выдающихся мыслителей, писателей-фантастов, посвящаю

(www.dw-world.de/dw/article/0,,6094650,00.html?maca=rus-rss_rus_yandex_new_comments_2-4163-xml)

…Надо ли напоминать о занятых к 2010-му позициях Китая в мире?.. или приводить в пример наших нынешних «борцов за права человека» (при упоминании имён которых, большинство соотечественников плюётся)?

Андрей Дмитриевич – лишь один из многих, кто так неудачно вошёл в историю, кого сумели вписать в чёрные, разрушительные планы.

А вот Александра Александровича в таковые планы вписать не удалось – потому и жизнь его, как и многих других, неподатливых и упрямых, была оборвана так рано, – в 54 года.

Кстати, цифра сия – очень любопытна и ещё ждёт своего исследователя: на этой же роковой черте оборвалась и жизнь прежнего товарища и соратника Александра Александровича, ставшего его серьёзнейшим оппонентом и едва ли не противником – Владимира Ильича Ульянова-Ленина; та же цифра подвела черту и под жизнью другого крупнейшего отечественного деятеля – царя Ивана Васильевича по прозванию Грозного… сей перечень, позволяющий предположить существование больших знатоков человеческого общества, за ним надзирающих, можно продолжать…

***

Выделенное в предыдущей цитате – всеобщая организационная наука, тектология, разработкой которой Богданов-Малиновский занимался большую часть своей жизни. Замысел коей науки развит в – «модных» нынче – системном анализе (создание которого, как и огромное множество других отечественных достижений и открытий, приписывают иностранцу, канадцу фон Берталанфи), кибернетике («отцом» коей назначен Винер) и ряде других научных дисциплин – по-прежнему чрезмерно специализированных и обособленных, о недопустимости чего многократно говорил А. А. Малиновский.

«Красная звезда» – фантастический роман Богданова-Малиновского, послуживший своеобразным катализатором и для чуть позже написанной «Аэлиты» А. Толстого, и хорошим фундаментом для произведений И. А. Ефремова, – содержит многочисленные вкрапления идей, наблюдений, тезисов из сего огромнейшего и грандиознейшего по замыслу труда мыслителя.

Например, его размышления о языках (от имени землянина, доставленного на Марс в качестве своеобразного посредника для намеченного контакта между двумя человечествами):

«Разумеется, я с первых же дней принялся за изучение их родного языка… … Язык этот очень оригинален; и, несмотря на большую простоту его грамматики и правил образования слов, в нём есть особенности, с которыми мне было нелегко справиться. Его правила вообще не имеют исключений, в нём нет таких разграничений, как мужской, женский и средний род; но рядом с этим все названия предметов и свойств изменяются по временам. Это никак не укладывалось в моей голове.

– Скажите, какой смысл в этих формах? – спрашивал я Нэтти.

– Неужели вы не понимаете? А между тем в ваших языках, называя предмет, вы старательно обозначаете, считаете ли вы его мужчиной или женщиной, что, в сущности, очень неважно, а по отношению к неживым предметам даже довольно странно. Насколько важнее различие между теми предметами, которые существуют, и теми, которых уже нет, или теми, которые ещё должны возникнуть. У вас «дом» – «мужчина», а «лодка» – «женщина», у французов это наоборот, – и дело от того нисколько не меняется. Но когда вы говорите о доме, который уже сгорел или который ещё собираетесь выстроить, вы употребляете слово в той же форме, в которой говорите о доме, в котором живёте. Разве есть в природе большее различие, чем между человеком, который живёт, и человеком, который умер, – между тем, что есть, и тем, чего нет? Вам нужны целые слова и фразы для обозначения этого различия, – не лучше ли выражать его прибавлением одной буквы в самом слове?..»

Такого же – встроенного, неотделимого от остального текста – характера размышления о языках, их происхождении и развитии, и в фундаментальном труде Александра Александровича «Тектология. Всеобщая организационная наука» (в частности, в издании книжной редакции «Финансы», Москва, 2003 г., означенные темы затронуты в подглавках «Народная тектология», сс.46—47, и «Конъюгация диалектов и языков», сс.228—230).

Увидеть странность, загадку, неправильность, в самом привычном, – том, над чем никто даже и не задумывается…

Острый, живой ум подвергал сомнению самые, казалось бы, незыблемые основы – и таковые оказывались… весьма зыбки и мало… обоснованны. Для Александра Александровича не существовало авторитетов: сия позиция – полушутя – утверждалась им с самого раннего детства, – со слов родителей, в полтора года он вмешался в их спор, «опровергнув» – по-детски, разумеется – точку зрения одного из них: «Папа – дурак!»