Борис Лесоруб - Героновы глазки

Какой-то шум стал приближаться издалека, сначала это было неясное тихое гудение, затем чьи-то голоса. Все ближе… Прошло какое-то время, голос диктора приблизился к самым ушам Антона.

«13 МАЯ БОРТ 773 АВИАКОМПАНИИ „ГИГАНТ АЭРО“ РАЗБИЛСЯ В…»

Шум телевизора позволил прийти в себя и для начала проморгаться. Все исчезло. Никакого разбившегося, точнее влепившегося в окно восьмого этажа самолета, нет. Ручка на подоконнике вновь приобрела свою форму, – «Прямо как терминатор», – отметил внутренний голос. Антон огляделся, все цело.

– Что это было? Видение, глюк? – рассуждение вслух, – Я конечно слышал о таком, но разве это сейчас происходило со мной? – Ответа он дать не мог. – Может я просто задумался, задремал? (Если он и задремал, то сидя или стоя, но ведь спать стоя умеют все жители больших городов, где есть метро).

Антон предпочел последнюю версию. Все же такое бывает.

С теми мыслями, все еще в ознобе, Антон направился на кухню к капсульной кофемашине, которую им с Викой подарили на свадьбе много лет назад. С каждым годом капсулы становятся только дороже и теперь проще заказать кофе с собой в любом ларьке, чем пить домашний, но все-таки капсулы были. Для особых случаев. Особенно, для случаев, когда можно наглядно продемонстрировать дорогим гостям, какой дорогой кофе они будут сейчас пить.

Двойной эспрессо восстановил тонус, кровь быстрее забегала, мысли стали проворнее. Вот только перехваченное от шока дыхание еще не оправилось.

– Блин, но пламя! Я ведь сам его видел, и вроде бы, чувствовал жар.

В голове разыгрался спор.

Часы на стене кухни показывают тридцать шесть минут второго. Слишком поздно, чтобы продолжать об этом думать. За время воспитания детей Антон использовал все положенные и не положенные поправки, касаемые прихода на работу вовремя. Количество опозданий и не выходов по уважительной причине собрало неприличную стопку «китайских» предупреждений, поэтому начальник отдела архива страховой компании, в которой Антон трудился ведущим специалистом третий год, был вынужден поставить ультиматум: еще одно опоздание и заявление по собственному желанию незамедлительно подписывается обеими сторонами. Начальник, Александр, относился к Антону с отеческой заботой, хотя сам был немногим старше. Может дело в том, что они единственные мужчины в коллективе, может из-за того, что Александр тоже женат, но еще без детей и трепетный страх перед ответственным шагом любой семьи, накладывал уважение к человеку того же социального положения, что и он сам, но уже отцу. К тому же, они оба тельцы. Не смотря на все это, коллектив, женский коллектив, – что придает щепетильности, – слишком косо посматривал на панибратство мужской части. Поэтому для сохранения авторитета руководителя был необходим ультиматум для Антона.

Кабинет для работы сотрудников архива был на редкость освещенным, а уголок начальника похож на оазис среди коробок. Он находился между широкими окнами и остальными рабочими местами со стеклянной дверью и перегородкой с жалюзи. Там был стол для переговоров, кожаный диван и пальма. Остальные начальники отделов в организации довольствовались только местом в опенспейсе, но архив, это отдельное государство. Александру завидовали коллеги.

Разговор о заключительном предупреждении состоялся за закрытой дверью, но открытыми жалюзи, так что все желающие не только слышали через хлипкое ограждение, но и видели, как начальник говорит с Антоном – спокойно, однако щеки его налились румянцем. Это был разговор не только начальника с подчиненным, но и мужчины с мужчиной. Мужчина-начальник слово свое, если потребуется, сдержит и Антон покинет архив «СтрахАльянса» навсегда.

Все это пронеслось в памяти за секунду и эта секунда еще немного отдалила Антона от вероятности встать вовремя. Спать после странного приступа воображения не хотелось. Возможно, двойной эспрессо был не лучшим выбором для прихода в чувства.

– И что мне теперь делать, – спросил он у настенных часов, – не ложиться совсем и клевать носом весь день? – часы ответили новой минутой на циферблате.

– Нет, такое уже случалось не раз и повторять без надобности не стоит, – он поставил все будильники в доме на половину седьмого, а пока решил посидеть на кухне. Он любил побыть один в темноте, глядя через широкое окно на ветви деревьев.

Без четверти восемь Антон открыл глаза.

– Твою мать! – первая мысль, – Разве я не ставил будильники? – вторая, – Это конец! – триумфальная мысль, заключительная. – Нет! Хрен вам всем! – в кровь хлынул адреналин, Антон вскочил, надел первую попавшуюся свою одежду (которую он снял вчера и повесил на стул), схватил пятьсот рублей из копилки на день рождения сына и побежал. Он начал бежать еще дома, чтоб с каждым новым метром и каждой новой секундой только наращивать темп. Бегать он умел. Любовь к этому спорту пришла после университета, когда они с Викой, тогда еще гражданской женой, снимали квартиру на восточной окраине Москвы возле прекрасного соснового парка. Теперь же, постоянные опоздания поддерживают его в форме.