Фредерик Пол - Походка пьяницы

Мастер Карл обернулся, недовольно нахмурив брови. Эгерт! Карл грозно спросил:

– Что есть числовой ряд, замкнутый по умножению? Эгерт вздрогнул, но ответил:

– Это последовательность, Мастер Карл. О ней говорится в четвертой песне. Я бы хотел…

– А замкнутый и по сложению, и по вычитанию?

– Кольцо, сэр. Могу я поговорить с вами? Карл что-то проворчал.

– Вы же видите, я выучил урок.

Он хотел продолжать, но Карл не смягчился.

– Эгерт, нет оправдания тому, кто покидает занятия без разрешения. Тебе это должно быть известно. Тебе, возможно, кажется, что ты справишься с изучением Теории Рядов и по учебникам. Но это неверно. Математик должен знать эти классические определения так же хорошо, как дети знают, что в феврале двадцать восемь дней. И должен усвоить их тем же путем – при помощи мнемоники! Уверяю тебя, пропуская занятия, ты никогда не станешь первоклассным математиком.

– Да, сэр. Вы правы. Поэтому я хочу уйти с факультета. Как только вернусь из Южной Африки, если не возражаете.

Мастер Карл был шокирован. В его практике еще ни разу не случалось подобного. Карл вовсе не считал, что уход Эгерта будет потерей для математики. Он возмущался из-за самого Эгерта, давшего повод для беспокойства.

– Хорошо. Куда ты хочешь перевестись?

– В Медицинскую Школу, сэр. Я сделал выбор. Вы можете понять почему, Мастер Карл, – добавил он. – У меня нет больших способностей к математике.

Карл не понимал, и никогда бы не понял. За свою долгую практику он сделал очень важный для себя вывод: в жизни студентов существуют вещи, которые и не требуют понимания. Студенты интересовали его лишь с одной точки зрения. Они были для него чем-то вроде гексифлексагонов – бумажных моделей, которые используются в топологии, эти конструкции при перегибании каждый раз поворачиваются одной из множества новых сторон.

Карл печально сказал:

– Хорошо, я подпишу разрешение.

Увидев, что Эгерт протягивает ему уже приготовленный документ, Карл нахмурился: мальчик уж больно нетерпелив.

Дверь вновь открылась.

Мастер Карл замер с занесенным пером.

– Ну что там еще?

Он смутно припомнил вошедшего – прихлебатель из Департамента Гуманитарных Наук. Имя вылетело из головы, Карл помнил лишь то, что это писатель эротических книг. Вошедший, как и Эгерт, тоже был взволнован.

– Извините. Меня зовут Фарли. Я обращался к Мастеру Конуту…

– Вы секс-писатель, – прервал его Карл. – Я ничего не имею против эротической литературы, но не выношу, когда нарушают мое уединение.

В действительности Мастер Карл слегка кривил душой. Он был немного ханжой и всегда держался в стороне от слабого пола. Поэтому считал, что происходящее между мужчиной и женщиной не должно искусственно подогреваться творениями секс-писателей или, как их иногда называли, брачных советников. Сам он никогда бы не воспользовался подобными услугами и был раздражен упоминанием Конута.

Как оказалось, Конут был с ним вполне солидарен.

– Я был свадебным подарком, – пояснил Фарли, – поэтому и пришел сегодня утром показать Мастеру Конуту черновой набросок, над которым трудился целый месяц. Я не использовал стандартных решений, а придал ему форму персонализированных советов. Я предпочитаю интервьюировать мужчину немедленно, потому что, как вам известно…

Эгерт отчаянно перебил его:

– Мастер Карл, подпишите, пожалуйста, мой перевод.

Выражение его глаз было красноречивее слов. Флексагон повернулся другой стороной, и на этот раз Карл мог понять его устройство. Он кивнул и вывел подпись. Было совершенно ясно, что математические способности Эгерта отнюдь не перевесят его желания держаться подальше от Конута и Лусиллы.

Однако писатель не унимался.

– А где женщина? – допытывался он. – Мне сказали, она должна быть здесь.

– Лусилла? Конечно.

Карлу пришла в голову ужасная догадка:

– Ты думаешь, что-то снова случилось? Когда ты пришел повидать Конута, он был…

– Совершенно холодным. Почти мертвым. Ему сделали промывание желудка, и, говорят, все будет в порядке.

Когда они подошли к комнате Конута, врач изучал спектр, выдаваемый портативным диагностическим прибором. Конут лежал без движения. Врач успокоил их.

– Он был близок к успеху, но и на этот раз не достиг цели. Какая это попытка? Пятнадцатая? Если судить по записям…

Карл холодно прервал его.

– Вы сможете его разбудить? Хорошо. Давайте. Врач пожал плечами и взял шприц для подкожных инъекций. Он вдавил поршень, и из иглы побежала тонкая струйка, проникая сквозь кожу Конута, не повреждая ее. Крохотные капельки находили путь сквозь дермис, эпидермис и подкожный жир; через минуту Конут открыл глаза.