Александр Дубовой - Воин из параллельного мира

Что и говорить – начальство, это таков закон, что последнее слово всегда за ним. Не зря говорят в народе: – «Ты начальник – я «Дурак»! Я начальник – ты «Дурак»! И такая, так называемая – планерка, три раза в неделю. На ней переливается из пустого, в порожнее, причем, каждый раз, практически, одно и тоже. Главный инженер дает разнос начальникам цехов, на что те, задают, постоянно один и тот же вопрос: – Когда же, все-таки, ожидается, долгожданная, заработная плата?

И всегда слышат один и тот же ответ: – «Надо потерпеть, заводу должны бешеные деньги и со дня на день их должны отдать, ну, хотя бы, часть».

А если учесть, что такие планерки, проводятся два раза в неделю еще и у зам. директора по производству, то рабочий день, с утра и до обеда, занят всю неделю. Кому это нужно? Ничего дельного эти «посиделки» не приносят, да и рабочие предоставлены сами себе, благо, что большинство из них – «старой закалки», а это значит, «филонить» не привыкли.

Зато как приятно было, после этих заседаний, сразу же пойти, в расположенную рядом столовую, в которой кормили в счет зарплаты. Планерка заканчивалась чуть раньше, чем у основной массы начинался перерыв, и начальство первым успевало забежать перекусить, а поэтому не надо было стоять в огромной очереди и исходить слюной, от исходящих запахов, особенно от пирожков с мясом, которые особенно удавались, и которых всегда не хватало, всем желающим.

Да что же это такое! Что у меня все сводится к мясу?

В этот момент дверь распахнулась и в комнату вошла девушка, неся на вытянутых руках разнос. Она подошла к моему ложу и расставила все, что несла, на столик, стоявший рядом. Первым делом, на него перекочевало огромное блюдо, с кусками аппетитного мяса, затем, поломанная на четыре части лепешка, кувшин и стакан, как видно с каким-то напитком, ну и, конечно, полотенце, чтобы вытирать руки. От запаха и вида, у меня пошла кругом голова, я еле сдержался, чтобы тут же не накинуться, на все это великолепие, но взял себя в руки, нельзя показывать свои животные инстинкты, особенно при дамах. В раздумьях о хлебе насущном, а точнее о мясе, у меня совсем вылетела из головы незнакомка, а ведь у нее можно узнать, мое месторасположение. Она, закончив сервировку, развернулась, собираясь покинуть меня в гордом одиночестве, поглощать принесенное. Я, как и подобает джентльмену, сначала прокашлялся, а затем окликнул ее:

– Извините, не знаю вашего имени, меня зовут Сигизмунд, вы бы не могли ответить на некоторые мои вопросы?

Она, никак не отреагировала и направилась, молча, к двери.

– Простите, но не могли бы вы уделить мне чуточку внимания и, по крайней мере, сказать, где я нахожусь?

Она, опять никак не отреагировала.

– Может быть, вы не понимаете по-русски?

Открыв дверь, она повернула голову.

– Я прекрасно говорю на многих языках и на русском, в том числе. После еды, к вам придет учитель, он скажет вам все, о чем сочтет нужным. – Она вышла, закрыв за собой дверь.

Мысли о происходящем, даже отвлекли, от исходящего ароматом мяса.

«Все же интересно, где я? Если это рай, то почему он так странно выглядит? Хотя кто его знает, как он должен выглядеть? Оттуда еще никому не удалось возвратиться. На земле, мы имеем лишь ограниченное представление о нем, да и то со слов тех, кому удалось пережить клиническую смерть. Как знать, может это бред, в момент смерти мозг еще работает, вот и показывает человеку то, во что он хотел бы верить. То же относится и к аду, хотя даже, в меньшей степени, почему-то воспоминания всех очевидцев, сводятся, исключительно к раю, можно подумать, что все они, ведут праведную жизнь. Хорошо, попытаемся думать по-другому. Если я попал в рай, то меня должен возле врат встретить святой Петр, ну, на худой конец, кто ни будь из ангелов. Если в ад, то какой ни будь чертик. И в том и в другом случае, меня никто бы не стал угощать яствами, а сразу повели бы на допрос ко „Всевышнему“. Так, так я совсем выпустил из головы, что после врат меня поведут на суд и только после этого, исходя из моей жизни, определят, куда мне перемещаться: – либо в райские кущи, либо к чертям на сковороду. Хоть что-то становиться ясным. Допустим, что сами врата я проспал, с кем не бывает, теперь, значит, я нахожусь, типа в приемной. „Босс“, или учитель, как его назвала, эта премиленькая девушка, как видно занят. Можно понять, мне трудно было справляться с цехом, а здесь вон какая „прорва“ подчиненных, поди, усмотри за всеми. Теперь становится все, на свои места. Чтобы хоть как-то скрасить мое ожидание, они в последний раз, решили порадовать земной пищей. Не мудрено, у нас, тоже, испокон веков, перед казнью, предлагали из еды, все что пожелаешь. А они же здесь, еще и мысли читать умеют, я подумал про шашлычок, вот они его и „состряпали“. Мол, покушай последний раз и айда, мил человек, на суд. А интересно, этот милый ангелочек, что меня кормит, тоже будет присутствовать на суде. Хотя на ангела она смахивает меньше всего. Рост под два метра, иссиня-черные волосы, одета как Амазонка, а мышцам, впору завидовать Шварцнегер со Сталлоне, вместе взятые. А я то, по своей наивности, думал, что ангелы женщины хрупкие, белые. Нет, конечно, это заблуждение, они только такими и должны быть, ведь они телохранители самого всевышнего, а сюда, какого только отребья не попадает и маньяки и убийцы. И все же, в ней есть какой-то шарм, при всем, при этом, она не растеряла женственности. Да вы батенька влюбились! А еще, при жизни, говорили, что не верите в любовь, с первого взгляда. Именно поэтому, вам и хочется с одной стороны, ее еще раз увидеть, а с другой, не очень хочется краснеть в суде, перед ней, когда будут всплывать не очень приятные эпизоды жизни, как тот, например, когда в Детском доме, с пацанами, мучили кошку, привязывая к ее хвосту консервные банки. И мало ли еще чего всплывет, это единственный суд, на котором не соврешь. И все же, несмотря на это, взглянуть бы на нее еще разочек, пусть будет так, доведет до дверей зала и свободна, а я, молча, посмотрю ей вслед. А все же интересно, как бы мы смотрелись, будь мы парой? Ну, в росте, допустим, мы почти одинаковые, а вот по накачанности, я хоть парень и не слабый и со спортом всю жизнь на – Ты, но если нас поставить рядом, то на ее фоне смотрелся бы как гвоздь, на фоне доски. Очень большая разница в бицепсах, трицепсах и тому подобному. Да ну и что, зато я человек не конфликтный, а значит, драк в доме не будет и бояться мне нечего, иначе, от ее щелчка в лоб, можно и дар речи потерять. Нет, душа у меня, просто ангельская. Ага, вот про душу, самое время и вспомнить, а не строить мысли насчет уютного гнездышка, пора опуститься с небес на землю, то есть, в данном случае, наоборот. Опять меня понесло на лирику и совсем вылетело из головы, что как только поем, сюда придет сам, учитель. И что это может значить? А это значит, что ее больше не увижу. А может это и к лучшему? Кто она и кто я? Она ангел, а я простой смертный, которых миллионы, а даже не миллионы, а миллиарды. И если ей позволяет ее положение, то она уже давно нашла, кого ни будь гораздо круче и симпатичней меня. Интересно, он придет один или с помощниками? Получается, что судить меня будут, в этой убогой приемной, а не в роскошном, божественном зале. Значит, получается, что „Рылом“ не вышел, а еще говорили, что перед господом все равны. Что-то я совсем, богохульствовать начал, прости меня господи. Несу всякий бред, может у них тоже демократия и начальство не на словах, а на деле заботится о своих подчиненных и даже удасуживает их своим посещением. Все хватит, будь, что будет. Как говорили: – „Будет день и будет пища“. День – есть, пища – есть, теперь надо не дать ей остыть. Приятного аппетита тебе, Сигизмунд».