Существование магии принимается как данность, рассматриваются же все следствия из ее существования. Предметом обсуждения является правомерность использования магии, а также ее опасность, парадоксальность, комичность, и, конечно, нравственно-этические аспекты ее применения. По такому принципу, когда важен не маг, а его посох, построено подавляющее большинство фантастических произведений — от «Ученика чародея» до «Цветика-семицветика» — носящих сказочный характер. Здесь, как правило, присутствует назидательно-морализаторский компонент, присущий сказке и басне.
Магия здесь является инструментом, позволяющим выявить сущность человека, испытанием, выдерживая которое, герои раскрывают свой внутренний мир.
Теперь перейдем другой магии, «магии изнутри» — та, что дается в становлении и познается в овладении. Волшебство «от возникающего к существующему» как основная идея произведения и свершение чуда, знаменующее рождение мага как закономерный финал — вот дальнейший предмет нашего рассмотрения.
Но сперва нужно немного поговорить о таком интересном явлении, как потребность в чуде.
«Всю жизнь меня сопровождала тоска. Это, впрочем, зависело от периодов жизни, иногда она достигала большей остроты и напряженности, иногда ослаблялась. Нужно делать различие между тоской и страхом, и скукой. Тоска направлена к высшему миру и сопровождается чувством пустоты, ничтожества, тленности этого мира. Тоска обращена к трансцендентному, вместе с тем она означает неслиянность с трансцендентным, бездну между мной и трансцендентным. Тоска по трансцендентному, по иному, чем этот мир, по переходящему за границы этого мира. Это есть до последней остроты доведенный конфликт между моей жизнью в этом мире и трансцендентным». (Н. А. Бердяев. Я и мир объектов. Опыт философии одиночества и общения).
«…Несколько лет Фродо был совершенно счастлив и совершенно не заботился о будущем. Но год от года где-то в глубине души хозяина Засумок росло сожаление о неких упущенных возможностях. Временами, особенно осенью, он начинал грустить о каких-то диких краях, и странные видения незнакомых гор наполняли его сны». Д. Р.Р. Толкиен. Властелин колец (перевод Н. Григорьевой и В. Грушецкого).
«Раскольников вышел из сарая на самый берег, сел на складенные у сарая бревна и стал глядеть на широкую и пустынную реку. С высокого берега открывалась широкая окрестность. С дальнего другого берега доносилась песня. Там, в облитой солнцем необозримой степи, чуть приметными точками чернелись кочевые юрты. Там была свобода и жили другие люди, совсем не похожие на здешних, там как бы самое время остановилось, точно не прошли еще времена Авраама и стад его. Раскольников сидел, смотрел неподвижно, не отрываясь; мысль его переходила в грезы, в созерцание; он ни о чем не думал, но какая-то тоска волновала его и мучила». (Ф.М. Достоевский. Преступление и наказание.)
Рано или поздно, под старость или в расцвете лет, Несбывшееся зовет нас, и мы оглядываемся, пытаясь понять, откуда прилетел зов. Тогда, очнувшись среди своего мира, тягостно спохватясь и дорожа каждым днем, всматриваемся мы в жизнь, всем существом стараясь разглядеть, не начинает ли сбываться Несбывшееся? Не ясен ли его образ? Не нужно ли теперь только протянуть руку, чтобы схватить и удержать его слабо мелькающие черты? (А.С. Грин. Бегущая по волнам.)
Многие авторы, разных стилей и направлений, говорили об этом загадочном ощущении, называя его по разному: то «тоской по трансцендентному», то «зовом Несбывшегося». Ожидание чуда, внутреннее стремление и подсознательная готовность к нему являются отличительной особенностью литературных персонажей, овладевающих магией второго типа.
Такого рода магия присутствует во многих произведениях, особенно — в жанре фэнтези — «сказочной ненаучной фантастики».
И тут нам не обойтись без разбора вещей Н.Д. Перумова, во-первых, потому что его имя прочно ассоциируется с «фэнтези», во-вторых, в связи с тем, что магия того типа, о котором мы хотим рассказать, у представлена у него наиболее полно из всей отечественной фантастики.
На наш взгляд, наиболее значительное из созданного Перумовым — трилогия «Гибель богов». Маг Хедин и его ученик овладевают мощными магическими силами, освобождают древнего бога Ракота и вместе с ним свергают власть Новых богов — такова, вкратце, суть трилогии. К этому трудно что либо добавить. Искать какое-либо иное, «метафизическое» содержание романа или, скажем, глубокие оригинальные характеры, т. е. составляющее основу литературы исследование сущности человека и проблем его существования, бесполезно. Ничего подобного там нет.
Читать дальше