Ирина Ярич - Командировка в Рим

«Неужели мне предстоит здесь жить?» – пришла мне в голову мысль, от которой пришёл в ужас, потому что стал осознавать, что это совсем не маскарад и никакая не игра. Понял, что это никакой не розыгрыш. Я в прошлом! В Древнем Риме! Но, почему? И каким образом?.. Всё же надежда, что не прав оставалась, скорей всего потому я не хотел верить в происшедшее.

На противоположной стене – натюрморт из даров моря. На двух тумбах разной высоты лежат раковины устриц, кальмары, большой краб, морские ёж и гребешок. Рядом с ними на полу из поваленной корзины высыпалась рыба. Одна из них отскочила дальше остальных и бьётся, выгибаясь и задыхаясь. «Вот и я как эта рыба, попался в силки времени, и также как она беспомощен. Она не может вернуться в родную стихию, и я не знаю, как вернуться в своё время». На последней, большой фреске изображена полноводная река с крутыми берегами и холмами, поросшими лесом. По левому берегу вокруг высокого холма извивается тропинка, которая переходит в мост, а затем продолжается на правом берегу реки, но чуть просматривается из-под сени деревьев, нависших над ней и разросшихся кустов. По мосту идёт путник с котомкой, он почти прошёл его и вот, вот ступит на правый берег. «И я тоже пересёк реку времени, а путь мой теряется из вида. Как идти? Куда? Как быть?.. А может, я паникую зря?..»

То, что меня принимают за другого, на которого, вероятно я очень похож, меня поражало не меньше, чем, то, что я попал в прошлое. И почему в Древний Рим? Интересно, какой сейчас год?.. Фиделис говорил об осаде Рима Аларихом… Когда же это произошло?.. Надо же попал в эпоху упадка! Последние десятилетия Римской империи! Когда же готы захватили Рим?.. Я читал ведь… Если не ошибаюсь, в 410 году, летом. Да, именно в августе 410 года. Сколько же лет прошло? Фиделис сказал, что он ещё не родился тогда. Выглядит он лет на шестнадцать. Значит сейчас… Но в каком году он родился?.. Вероятно теперь 427 или 428 год, а может и позже… Где тот, за которого меня здесь все принимают?.. А, если он отыщется, что тогда?

В конце зала на постаментах стояли скульптурные и живописные портреты.

– Это предки вашего рода, – прозвучал голос Фиделиса за моей спиной, а я от неожиданности вздрогнул.

– Задумался и не услышал, как ты подошёл, – сказал я.

– Баня натоплена, ванна наполнена, – ответил он и повёл меня по извилистому коридору.

Фиделис привёл в просторную комнату, стены которой выложены серо-зелёным мрамором. В комнате стояла большая мраморная ванна на бронзовых ножках в виде львиных лап. Фиделис предложил мне раздеться и лечь на лежанку, а сам вышел. Я снял одежду и лег. В это время зашёл пожилой слуга, оказалось, это был растирщик, что-то вроде массажиста. Он понемногу лил масло из небольшого стеклянного сосуда с двумя ручками и втирал его в мою кожу. Сосуд висел возле лежанки на бронзовом кольце с застёжкой, представляющей собой две собачьи головы, вцепившиеся в кость. На кольце ещё висели ковш и три крюка, похожие больше на орудия пыток, чем на банные принадлежности. Я с опаской смотрел на эти крюки, и мне хотелось поскорее оттуда смыться.

Через комнату тянулись свинцовые трубы, от которых исходил жар. «Да, свинец внёс свою лепту в ухудшение здоровья римлян, – подумал я». Растирщик одним из этих крюков, то есть скребков, сняв его с кольца, стал соскребать грязь и масло с моей кожи. Потом я нырнул в тёплую ванну. От этих процедур я ощутил свежесть и лёгкость.

После моего купания пришёл Фиделис, и мы отправились в летнюю столовую в северной тенистой части дома. Вокруг уставленного блюдами большого круглого мраморного стола на трёх массивных бронзовых ножках в виде лошадиных ног с копытами, вместо привычных стульев располагались три софы. Увидев еду и почувствовав аппетитные ароматы, тогда только понял, что сильно проголодался. Я попросил Фиделиса позвать его отца и разделить со мной трапезу. На блюдах и подносах на столе лежали: отварная рыба, посыпанная семенами укропа и петрушки, обложенная половинками яиц; устрицы; чёрные каштаны; курица жаренная в тесте; дрозды со спаржей. Потом принесли варенное свиное вымя, которое я не стал есть, а также рагу из рыбы и жареного зайца. Есть приходилось полулежа на софе, очень непривычно и поэтому неудобно. В конце концов, я просто сел на софу. На десерт подали фрукты: желтоватые груши, яблоки с красными бочками, матово-синие сливы и зеленовато-желтоватый виноград, будто святящийся изнутри, а также печенье в форме лошадей и птиц. За десертом пили медовое вино, состоящее из смеси свежего виноградного сока, мёда и вина. Во время обеда мы говорили, так сказать на хозяйственно-бытовые темы. Адолий и Фиделис помогали мне «вспоминать» «моё» хозяйство.