Тимур Зиатдинов - Пробуждение. Сборник рассказов

Нея осторожно трогает руку.

– Будем снимать показания датчиков? Всё же метановое море при таких атмосферных условиях…

Нужно себя заставить. Нужно заняться и сегодня каким-нибудь бесполезным делом, утопить своё безразличие. Даже тревоги уже не осталось, ни зла, ни страха. И умиротворения нет. Какое-то промежуточное состояние. До атрофии всего…

– Будем.

– Интересная планета…

Когда вошли в рубку управления, прозванную Неей рабочим кабинетом, дремавший тусклый дежурный свет уступил место свечению световых панелей, достаточных для создания спокойной рабочей обстановки.

Нея заняла «командирское» кресло – высокое, со встроенными сенсорами для управления различными устройствами. Я же опустился в кресло пилота, совершенно сейчас бесполезное – поезд ведёт автоматика.

– Здесь когда-то могла быть жизнь, – тихо протянула Нея, порхая пальцами над светящейся панелью управления. Сейчас уйдёт в спасительные размышления об интересном космическом объекте. – Или она может зародиться. Или она уже существует… Где-то там, за горами. – усмехнулась; наверное, сама фраза – «там, за горами» – навеяла что-то не совсем подходящее обстановке, но знакомое, родное. Нея родилась на Земле, одна из немногих людей, которые мне встретились за годы полётов, и знала, что значит «там, за горами» – Эта планета напоминает Титан. Метановые озёра, водород, углерод, тяжёлые металлы, наверное, какие-нибудь невообразимые соединения. Даже температура здесь почти такая же, чуть выше. Только небо прозрачно иногда. Утром. Правда, на Титане мы жизнь так и не обнаружили… Человечество всегда либо опаздывает, либо приходит слишком рано.

Подобные монологи случаются регулярно. Нея забывает, что мы уже буквально похоронены, что шансов на спасение у нас нет. Тонет в уютном привычном мире размышлений о возможном, о прошлом, о структуре, об удивительных сочетаниях газов и жидкостей. Несколько лет назад, когда мы с ней познакомились, она уже была такой. Могла ночами, до изнеможения, сидеть над снимками поверхности, данными разведывательных зондов. Она охотно спорила с коллегами, громко, азартно. А уж когда предоставлялся шанс спуститься на планету, даже уже изученную вдоль и поперёк, она терпела с невыносимым усердием малыша, считающего дни до своего дня рождения, чтобы потом выплеснуть все эмоции разом, в одно мгновение…

На этой почве она разругалась с мужем и сыном-подростком, однако, это почти не изменило Нею, разве что стала она немного тише в своих размышлениях, и не каждый спор вызывал наслаждение. «В уголках глаз поселилась тяжёлая задумчивость» Так какой-то писатель в какой-то книжке писал… Очень похоже.

Я пялился на широкий вогнутый обзорный монитор, на котором навстречу неслась береговая линия, укрытая гладкими голышами ледяных камней. Плоские, круглые, большие и маленькие, они приближались и тут же исчезали, оставались позади, сменялись новыми, похожими. Лезвие сизо-свинцового бездвижного моря катилось с краю картинки. Ощущение бесконечности вновь наваливалось…

– Уже затягивает, – произнесла Нея, имея ввиду поднявшийся туман испарения.

Скоро оптическая видимость упадёт почти до нуля, скроет скучный однообразный ландшафт. Не жалуюсь.

Нея углубилась в показатели датчиков, нахмурилась, закусала ноготь на большом пальце; ушла от меня. Тоже – не жалуюсь.

После того, как она рассталась с мужем, я подумывал о том, что не плохо бы… Мы ладили, очень даже ладили, часто проводили время вдвоём, но как-то не сложилось. То ли я не был смел, то ли она, чувствуя моё робкое желание, сознательно не сближалась… В общем, уже лет пять или шесть мы просто напарники, коллеги, братья по космосу, друзья. И даже здесь, в абсолютном одиночестве, в бесконечном наедине, я так и не решился. Нет, не так. У меня и мысли не было.

Смешно. Особенно, если вспомнить, как мы с ребятами из экипажа частенько бездумно шутили: «Если суждено найти свою смерть на какой-нибудь далёкой дикой планете, то лучше в компании с очаровательной практиканточкой, или на худой конец кандидаткой в планетологи. Тогда и чужие звёзды покажутся родными»

– Тебе ни капли не интересно?

Я вывалился обратно из воспоминаний в уютный мягкий свет рабочего кабинета. Нея смотрела на меня с едва заметной улыбкой и казалась отстранённой. Словно вопрос был задан не мне, а самой себе, или как будто я – автомат, записывающий её размышления в дневник.

– Лёд и серость, – отозвался я.