Александр Брызгалин - Прибежище Водолея

Тут только я обратил внимание на то, что нас не сопровождает никто из роботов-охранников. Очевидно, предполагалось, что звездолет при посадке распугал всю местную живность, и нужды в стражах пока нет. Может, оно, конечно, и так, но все же с неизвестностью лучше не шутить. Первое впечатление, пусть даже самое благоприятное, всегда может оказаться обманчивым. Про наш новый дом еще ничего толком не было известно. Пройдет несколько дней, прежде чем автоматы соберут подробные сведения об этой части материка, и только тогда мы точно будем знать, где жарить шашлыки, где гонять мяч, а куда без оружия лучше не соваться.

Люди, получившие после трех месяцев заключения долгожданную свободу, поделились на маленькие группки и разбрелись по берегу. Поэты направились к группе деревьев, с ветвей которых тяжело свисали крупные оранжевые плоды. Я крикнул им вдогонку, чтобы они не ели незнакомую пищу, а отнесли ее сначала на корабль, но не был уверен, что меня услышали. Оставалось надеяться на здравый смысл любимцев муз.

Внезапно низкий дребезжащий гул нарушил тишину нашей сказочной долины. Все повернулись и стали смотреть назад. От звездолета, надсадно ревя, отъезжала колонна из трех гусеничных машин. В соответствии с вложенной в них программой колонна двинулась по направлению к скалам, по-видимому, в поисках нужных материалов. Самоходная бурильная установка шла первой, подминая под себя тощие деревца и ловко лавируя между крупными валунами.

Я стоял и улыбался. Что и говорить, наши программисты потрудились на славу. Все происходило само собой, как будто по волшебству. Когда-нибудь Скромному Компьютерному Гению поставят здесь памятник.

Тем временем математики принялись прутиками чертить на песке графики, таблицы и формулы. Неугодные родственники и бывшие друзья влиятельных людей, решив, видимо, что теперь им и черт не брат, разделись и с гиканьем бросились в волны. Чуть помедлив, их примеру последовали философ-экзистенциалист и не отходившие от него ни на шаг незамужние дамы.

А вот поэтов ждало разочарование: при их приближении оранжевые «плоды» снялись с веток, расправили крылья и улетели, прицельно обдав потревоживших их людей оранжевым пометом. Так что стихотворцам волей-неволей пришлось избавляться от одежды и лезть в воду отмываться.

Майкл подошел к одиннадцатилетней дочке скульптора, дернул ее за косу и сказал:

– Когда мы вырастем, ты будешь моей женой.

– Вот еще! – фыркнула дочка скульптора и покраснела. – Дурак!

Я умилился.

Вскоре мы уже все плескались в море. Вода была кристально-чистой, прохладной, чуть солоноватой. Здесь было мелководье, и опасаться крупных хищных рыб, наверное, не стоило. Если бы меня в тот момент спросили, чего мне не хватает для полного счастья, я затруднился бы ответить.

Наше беззаботное веселье продолжалось, должно быть, не менее часа. Со стороны звездолета доносился шум работающих машин, из-за деревьев время от времени поднимались струйки дыма, но мы не обращали на это внимания. Линда учила Эльзу плавать, а я покачивался на волнах и обдумывал жизненный план на ближайшие пятьдесят лет.

От приятных мыслей меня отвлекли возбужденные голоса программистов. Оказывается, на берегу объявились корабельные мусорщики-«щелкунчики» на паучьих ножках. Они стремительно носились по песку, увлеченно собирая оставленную нами одежду, и тут же отправляли ее в утилизатор. Квадратный «рот» щелкунчика принимал тряпье, раздавался аннигиляционный хлопок, и удовлетворенный робот спешил дальше, деловито помахивая в воздухе тонкими гибкими манипуляторами. Программисты на повышенных тонах пытались выяснить, кто из них придумал столь нелепую и неуместную в приличном обществе шутку.

Слышались все новые и новые возмущенные голоса. Люди в спешке выбирались из воды, однако автоматы никак не реагировали на появление хозяев утилизируемых объектов. Ловко увертываясь от пинков и тумаков, они продолжали свое черное дело. Даже если кому-то и удавалось в последний момент спасти часть своего гардероба, «щелкунчик» тут же наглядно демонстрировал несомненное превосходство трех ловких кибермеханических рук над руками человеческими. Поединок был до обидного коротким, и от рубашки или туфель вскоре оставалось лишь воспоминание.

Закончив и убедившись в том, что берег чист, мусорщики оцепили нас полукольцом и нетерпеливыми жестами стали требовать, чтобы мы отдали им то, что еще на нас оставалось. Позади шумело море, отступать было некуда.