Анджей Джевинский: Игра в живую мишень

О чудо! Она подалась. Люк не был закрыт, просто петли заржавели. Он выскочил на крышу. Холодный ветер овевал его покрытый каплями пота лоб. Он захлопнул крышку люка и закрыл ее на засов. Почти сразу же снизу донеслись приглушенные возгласы, и через пару секунд крышка затряслась от мощных ударов. Оставалось еще две минуты. Удары прекратились, снизу доносились странные звуки, похожие на кашель. Фонтанчики, выбивающие из крышки куски дерева вокруг замка, объяснили ему, что это такое. Нервно озираясь, он побежал в сторону большой вентиляционной трубы. Простреленная крышка люка откинулась как раз в тот миг, когда он спрятался за трубой. Он предельно осторожно выглянул из-за своего укрытия. Их было пять. Они рассыпались по крыше с пистолетами в руках, изготовившись к стрельбе. С точки зрения Дэвида, они были слишком хорошими профессионалами. Короткими перебежками перемещались они от одного выступа на крыше к другому. Их искаженные, жестокие лица говорили, что они могут его убить. Дэвид взглянул на часы оставалось тридцать секунд. Видимо, он неосторожно высунулся из-за трубы, ибо две пули со свистом срикошетировали по металлу покрытия. Он упал ничком. Асфальт был горячий и мягкий. Одна из пуль разодрала ему ладонь. Боль была паршивая. «Еще десять секунд», — подумал он. Чтобы задержать их на эти секунды, он бросил в их сторону часы. Полицейские моментально рухнули ниц. Сверху донесся стрекот вертолета. Наверное, оттуда его видят. Он считал секунды, стараясь не впадать в панику: «…восемь, девять, десять». И ничего! Он все еще лежал, растянувшись на крыше. Преследователи снова начали подбираться к нему. «Не может быть, не может быть», — шептал он сам того не сознавая. Ему необходимо выиграть время. Он поднялся и поднял руки вверх. Надо выйти им навстречу. Они остановились, целя в него свои пистолеты.

— Не стреляйте, это ошибка, — прохрипел он. — Я сдаюсь!

Он чувствовал, как немеет раненая рука. «Что случилось? — думал он. Ведь час прошел. Как я им это объясню?». Мысли неслись лихорадочным вихрем. А еще это проклятое солнце так нещадно палит. Внезапно заговорил сержант, стоявший ближе всех к нему.

— Парни! Ведь он убегает, верно? — процедил сержант сквозь зубы.

Голос его был подозрительно мягким. Остальные оскалили зубы в ухмылках.

— Да, Джон, — ответил самый высокий. — Он убегает, а мы не можем ему этого позволить.

Дэвид побледнел и начал медленно пятиться.

— Это называется «при попытке к бегству», — продолжил высокий и нервно куснул губу.

— Да, Билл, — ответил сержант, — именно так это и называется.

Дэвид повернулся на пятке, краем глаза глядя на сержанта, стоявшего на широко расставленных, чуть согнутых ногах. Он пробежал метра два, прежде чем сообразил, что бежать бессмысленно. «Куда я бегу?» — подумал он. Остановился, снова повернулся лицом к ним. В этот миг пуля ударила его в левый висок. Он увидел еще сноп искр, а потом была только тьма.

На следующий день только немногочисленные читатели местной газеты заинтересовались маленькой заметкой на последней странице:

«Пожар в Институте Мак-Дональда, возникший вчера в полдень, уничтожил всю аппаратуру, находящуюся в лаборатории Отдела Монокристаллов, в том числе и инструменты, находящиеся в личной собственности сотрудников. Причиной пожара предположительно является неисправность электрооборудования. Убытки будут списаны на…»