Радмило Анджелкович - В тени Сфинкса

— А что странного?

— Ты странный. Ты сам. Взгляды тебе, что ли, привили в больнице новые?

— Я не давал согласия, — глаза в сеточке морщинок улыбнулись.

— Согласие, — проворчала она. — Кто тебя спросит-то?

— Мир движется вперед.

— Слишком он уже далеко зашел.

— Не злись, — пытался он успокоить ее. — Разве это нам поможет? Мы с тобой выбрали боковую тропинку. Сидим тихонько. А они — пусть себе забавляются.

— И что только получится из их забавы? Смотри-ка!

— Что там еще?

— Иди сюда. Скорее.

Он подошел к окну.

— Ну?

— Там кто-то есть. Я видела — мелькнуло что-то красное.

— Может, вчерашний рыжий пес?

— Нет. Еще светло. Там, где деревья. Красное платье… Какая-то девушка. Отодвинься, она смотрит сюда.

Старик спрятался за спину старухи, и некоторое время они стояли сгорбившись, словно присыпанные пылью, голова к голове — его старательно причесанные белые волосы и ее седой пучок, заколотый костяной шпилькой.

— Ну, что там она? — наконец спросил он.

— Ничего. Стоит. Но в лице что-то такое… Посмотри сам, только не высовывайся.

— Не вижу ничего особенного, — сказал он неожиданно изменившимся голосом.

— А как ты можешь увидеть без очков-то?

— И верно, — он беспомощно оглянулся и похлопал руками по груди в поисках несуществующих карманов.

— Ты и читал без очков, что ли? — спросила она.

— Как без очков? — смутился он. — Я только что снял.

— Ну так быстренько надень и взгляни…

Он поплелся к столу.

— Где же они?.. Ага, — очки лежали на сиденье кресла.

Он заправил тонкие дужки за уши и, ворча что-то под нос, вернулся к окну. Некоторое время молча смотрел на улицу.

— Ну, как? — спросила она.

— Ладная девица, — тихо вздохнул он.

— И утром тоже приходила. Крутится тут, будто тот рыжий пес. И все время глазеет. Ты прав — очень складненькая… Вот только лицо… Она, кажется, знает, что мы дома.

Он пожал плечами. Потом повернулся и направился к столу. Кряхтя, уселся в кресло и пригладил рукой белые волосы на висках.

— Подумай, — сказал он. — Что ты…

— А может, это он? — старуха взглянула на старика округлившимися глазами. — Им безразлично — он или она.

Старик раздраженно взялся за газету.

— Уж лучше закрой окно, — проворчал он.

— Может, и верно, — неохотно согласилась она. — Пусть стоит… Эрнест, а если она тоже ждет его?

— Чего ради?

— Мне кажется, он где-то поблизости. Впрочем, как знать…

— Перестань. Отойди же наконец от окна. Послушай лучше, что пишут в газетах.

— Все время одно и то же.

— Что ты хочешь! Газете год! Но интересно. А какие заголовки: «ГРАБИТЕЛЬ ИЛИ ЦЕЛАЯ ШАЙКА?» Этого мы не читали. Помнишь Ральф говорил, что первое время будут хлопоты с преступностью?

Она неохотно отошла от окна. Нерешительно постояла, опершись рукой о спинку кресла, в котором утонул за раскрытой газетой старик, а потом присела на свой стул. Рядом стояла корзинка с клубком шерсти и лежало вязанье. Под ногами подушка.

— Не читай вечерами такие вещи, — сказала она.

— Конечно-конечно. Но ты только послушай:

«После прокатившейся недавно волны грабежей дирекция Музея искусств вынуждена была установить дополнительную сигнализацию. Однако вчера уже через два часа после открытия музея…»

— Вчера! — фыркнула старуха.

— «…через два часа после открытия музея, — повторил он, — обнаружилось исчезновение икон, принадлежащих кисти Андрея Рублева. Показания свидетелей противоречивы…»

— Не удивительно, — вставила она.

— «Посетители, находившиеся в то время в зале, утверждают, что иконы укладывал в сумку мужчина в форме работника музея. Дежурная по залу показала, что видела молодую элегантно одетую даму с черным саквояжем. Продавщица из газетного киоска обратила внимание, как портье помогал уложить саквояж в багажник микробуса пожилому лысому мужчине. У машины был номерной знак дипломатического корпуса. Перед следственными органами снова возникает вопрос: кто совершил кражу — одинокий грабитель или целая шайка?»

— Иконы Рублева, — вздохнула старуха. — Когда я была молодой, из книжек вырезали цветные репродукции византийских икон, наклеивали на доски, слегка чернили над огнем края, а сверху покрывали лаком, и лики святых глядели со стен своими огромными глазами… Теперь, наверно, тоже смотрят на того грабителя.

— Не известно, был ли он один.

— Наверняка один, — заметила она, потянувшись за вязанием. — Они теперь все могут.