Борис Фрадкин - Пленники пылающей бездны. Повесть

Вскоре они узнали, что такое жажда. Теплые стенки колодца казались раскаленными. Во рту пересыхало, язык прилипал к гортани.

«Похоже, на этот раз нам действительно не выпутаться, - признался себе Дектярев. - Не пора ли прощаться, Катюша? Или еще потерпим, родная?»

Прислонившись спиной к стене, он ощущал мерную вибрацию работающего двигателя. И в ней чудились ему голоса тех, кто создавал «ПВ-313». Несмотря ни на что, машина продолжает движение. Природа ничего не может с нею поделать и жестоко вымещает свою злобу на тех, кто находятся внутри подземохода. Что ж, пусть бесится. Пусть! Дектярев, и умирая, будет преклоняться перед изумительной проницательностью творцов подземных кораблей.

«ПВ-313» - сгусток человеческого труда - живет, движется, борется.

Ни жажда, ни боль в теле от изнуряющего стояния в тесном колодце, ни потеря союзника в большом деле не смогли сломить Дектярева. Он думал о замечательной теории переохлаждения, о ее огромном значении в познании земного шара. Теперь только появилась реальная возможность с абсолютной ясностью объяснить последовательную цепь возникновения химических элементов и их соединений, рождение кристаллических структур.

Но мало объяснить, нужно все это донести до людей, сделать достоянием науки. Заточение в колодце, невозможность расправить онемевшие члены сводят с ума. А голова требует работы. Работы! Не смешно ли? Впрочем, что тут смешного - ведь память не отказывает. Хорошо бы осмыслить происходящее и прийти к определенным выводам. Что касается их передачи наверх, то чем черт не шутит, может быть и кончится похолодание в кабинах, как в свое время кончился ледниковый период. Правда, он длился целый миллион лет…

Размышления Николая Николаевича были прерваны самым непредвиденным образом - подземоход сильно качнуло, почти положило на борт. Взвыли гироскопические водители. Колодец на несколько секунд превратился в горизонтальный тоннель и снова принял вертикальное положение. Все это произошло так внезапно, что Скорюпин не удержался на скобе и упал на плечи Чуракова. Он сбил механика и уже вдвоем они свалились на Дектярева.

Николай Николаевич только крякнул, придавленный тяжестью двух тел. Тем не менее он успел отметить два обстоятельства: сильный и совершенно непредвиденный наклон подземохода (такого наклона, пожалуй, не было даже в зоне гипоцентров) и сравнительно слабый удар от упавших на него Чуракова и Скорюпина.

Уж не вызван ли наклон корабля переходом его из четвертой геосферы в ядро земли? Никакого другого объяснения случившемуся Дектярев найти не мог.

Что касается целости его костей, то здесь объяснение пришло сразу: подземоход настолько приблизился к центру земли, что сила веса уменьшилась более чем наполовину. Уменьшение веса оставалось до сих пор незамеченным, потому что к этому успевали привыкать по мере движения корабля.

Появилась новая пища для размышлений, и незаметно для себя Николай Николаевич снова заговорил вслух.

- Иногда мне кажется, - заметил сверху Вадим, - что вы давно не в своем уме. А мы, слушатели вашей болтовни, тоже недалеки от этого.

- Могу и помолчать, - обиделся геолог. - Только молчать тяжелее. Я о Валентине Макаровиче думал. Как-то раз появилась его статья, а в ней высказывалась замечательная идея: превращать космические лучи в атомы нужных нам элементов. Искусственное приготовление атомов!

- Я бы приветствовал сейчас только одну идею: превращение воздуха в воду.

Дектярев поднял голову, пытаясь разглядеть Вадима. Но он увидел колени Андрея. А еще выше сидел Скорюпин. Они заслонили собой Суркова. Между тем в голосе Вадима звучало странное спокойствие, которое так не вязалось с его состоянием. То же самое, должно быть, почувствовали и Андрей с Павлом. Они притихли, поглядывая на Вадима.

- Как хочется пить, - отделяя слово от слова и как бы вслушиваясь в свой голос, сказал Вадим. - А мы сидим и ждем, когда захочется еще сильнее…

- Мне бы что-нибудь вроде ножа, - попросил Дектярев у Андрея.

У Скорюпина оказался складной нож. Геолог присел на крышку и лезвием стал собирать иней с обода. Набралось немного, около грамма серой льдистой массы. Бережно передал Николай Николаевич этот комочек вместе с ножом стоявшему над ним Чуракову, тот передал его Скорюпину.

Вадим принял нож, смотрел долго и непонимающе на тающий скользкий бугорок, на каплю воды, набухавшую на краю лезвия.

- Это… мне? - спросил он.

Волна, приближение которой он предчувствовал, обрушилась на него, смяла, увлекла за собой в пучину.