Геннадий Александровский - Остаться человеком (сборник)

– Вы профессиональный физик? (А ведь хотела спросить его: не женат ли?)

– Думаю, что да, – с радостью отозвался Озар. – Наука – это жизнь.

– Вас что-то тревожит?

– Мы топчемся на месте. Нужны новые подходы. Нужно не столкновение частиц, а фокусировка мощных лазерных лучей. Вот завтра посмотрим.

– Везде только и разговоров о вакууме, о Большом взрыве. Самая модная тема. Знаете, я читала труды многих физиков, но, откровенно говоря, мало что поняла. Столько гипотез.

– Вы всегда так готовитесь перед заданиями?

В его голосе мне слышатся иронические нотки, и я ничего не ответила. Некоторое время мы шли молча. Потом он не выдержал:

– Вам проще: посмотрели, составили отчет и… до свиданья.

– А чем вы рискуете?

– Деньгами вашей конторы. Институт микрофизики беден, мы зависим от вас. Это тяготит. Если в этом году не добьемся положительного результата, то… средств РАН не хватит даже на одну серию опытов.

– Положительным результатом вы называете получение неограниченной вакуумной энергии? В каком виде? Неизвестные частицы? Структуры Хиггса? Струны? Черную дыру?

– Посмотрим, что получится. Но сначала надо найти подступы.

– Но ведь для возбуждения вакуума нужна колоссальная энергия, а выход едва ли превысит вклад. Вы знаете, как повысить КПД? В какой форме проявится эта энергия? Как ее утилизировать? Видите, сколько белых пятен? А вы уже проектируете вакуумный реактор.

– Поразительная осведомленность.

– Из доклада Верона на симпозиуме в прошлом году.

Я не ручаюсь за дословность диалога, я восстанавливаю его по памяти. Но смысл разговора передаю точно. Озар нахмурился, будто я задела какие-то струны в его душе. И опять мы на какое-то время замолчали.

А вечерний город очаровал меня. Мы идем по булыжному тротуару там, где он оставлен для чудаков, любителей старины, и для влюбленных. Остро пахнут фиалки, но я не вижу, где они растут. Чередуются тень и свет от фонарей за тюлем кленовых крон. Мы останавливаемся у фонтана. Лицо покрывается остужающей моросью. Я искоса поглядываю на попутчика и стараюсь угадать, о чем он думает? Уж не обиделся ли на меня? Замечаю, что и он нет-нет да бросит на меня быстрый взгляд. Женщины чувствуют такие взгляды затылком.

Мимо гуляют неторопливые, оживленные люди. Громко обсуждают свои проблемы, спорят, смеются. Проезжают глянцевые такси. Назойливо лезет в глаза электрическая реклама. Какая глупая реклама! Впрочем, в большинстве реклама весьма низкого уровня. Я не люблю ее. По радио где-то исполняют модный шлягер. В аллеях сумрачно и символично. Я думаю: какое счастье чувствовать запах цветов, видеть звезды, познавать тайны природы и, вообще, жить! Кажется, я произнесла это вслух, потому что Озар с готовностью подключился:

– Счастье также и в том, чтобы знать кому и чем мы обязаны за это счастье, ради кого пахнут цветы, для кого мерцают звезды, почему идеологический бред XX века не поглотил весь мир. Счастье и в том, что России удалось выстоять и вернуться в мировую цивилизацию. Но не думаю, что красивые девушки увлекаются политикой.

Наконец-то я услышала от него первый робкий комплимент. Я так обрадовалась, что засмеялась. Нет, конечно, я не собираюсь заводить легкий флирт с кем бы то ни было. Это не в моих правилах. Но какой девушке не лестно услышать хорошие слова в свой адрес?

Потом мы сидим в ресторане. Веселые лица, музыка, свет, аппетитные запахи… Потом мы танцуем. Он неплохо водит. У меня кружится голова. Потом… Я смотрю в его глаза, которые днем почему-то серые, а при искусственном свете – синие.

Не чувствуя ног от усталости, но довольная, едва успев сделать запись в дневник, я бросаюсь на постель и, почти не раздеваясь, моментально засыпаю. Так что дневник я закончила только утром. И странно – я запомнила фрагмент его стихотворения. Он прочитал его у фонтана.

«И любить, и искать новое, и метаться между улыбкой и звездами – это так тяжело, но выше головы – мы природой такими созданы!»

Простенькие стихи, но что-то в них есть. Трогают. Иначе я не запомнила бы их.

15.05.20..

Лаборатория, или, как ее здесь называют, операционная, представляет собой круглое помещение без окон, освещаемое квадратными светильниками под потолком. Прямо по входу – во всю стену – огромный экран, словно мертвый глаз циклопа. Перед ним – тоже полукруглый – пульт управления с компьютерами и незнакомыми мне приборами. За пультом в центре в вертящемся кресле восседает, как олимпийский Зевс, сам профессор Верон. Сделал вид, что не видит меня. Подумаешь! Не очень-то и хотелось. Невежа! Вокруг него – человек двадцать ассистентов в белых халатах. Озар – рядом с Вероном. Интересно: какова его роль в этих опытах? Я уселась за ним. Озар часто поворачивается ко мне. Объясняет, показывая на большой экран: