Дмитрий Зимин - Бог играет в кости

В груди горело, с каждым толчком раскаленный гвоздь всё больнее пронзал ребра. Я думал только о том, чтобы не потерять сознание и не свалиться в завораживающую, быструю пустоту под ногами. Так продолжалось целую вечность.

У девчонки был термос с горячим чаем, она даже умудрилась его не уронить, но пить при такой тряске я не рискнул. Боялся, что вывернет. Похоже, к сломанным ребрам у меня еще и сотрясение…

Наконец, перед остановкой на какой-то станции, Ассоль дернула меня за рукав и махнула рукой.

– Прыгаем! Дальше нельзя, тут всегда проверяют!

Я с облегчением соскочил на землю. Затекшие ноги не слушались, покатился под откос. В глазах потемнело от боли… Да что ж я всё время падаю-то?

– Ты как? – Ассоль помогла сесть.

– Не знаю.

Я закашлялся.

– Надо было тебя в больничку. А то кони двинешь, и что тогда?

– Не двину. – я с трудом встал. – Со мной и не такое бывало.

– Ну… Тогда хотя бы отлежаться? Орел-десантник…

– Времени нет. Как добраться до какого-нибудь частного аэродрома?

Сколько-то денег у меня было. Успел залезть в тайник на вокзале, распотрошил ячейку… Купил теплой одежды – себе и девчонке, как бы в благодарность. В ярких куртках, одинаковых шапках и ботинках мы были похожи, как близнецы.

…У меня созрел план: найти частный самолет и заплатить за полет до Нью-Йорка. То, что Джафар уже шерстит Москву, можно не сомневаться. А ведь с той стороны океана у него тоже друзья… Позвонить отцу? Попросить помощи? Нет. Не настолько еще дерьмово.

Ассоль снова вытащила термос, налила коричневой бурды, протянула мне. Чай был приторно-сладкий и чуть теплый. Замутило.

– Так что насчет аэродромов?

– Фиг знает. Можно в инете пошарить… Но я бы на твоем месте хорошо подумала. Можешь не долететь.

– Но ты не на моем месте! … Извини. Я плохо соображаю. Мне очень надо в Нью-Йорк. Правда.

– Хозяин – барин. Пошли. На станции есть вай-фай.

ИЛЬЯ ВОРОНЦОВ

Изучив папку с документами от заокеанских коллег, я пришел в недоумение. Они что, всё это серьезно? Он у них и впрямь Гудини: то исчезает из-под слежки, то наоборот – выпрыгивает, как чертик из табакерки, и портит все планы. В казино ненормальные суммы выигрывает. Или вот пишут: мистер Мерфи силой мысли заставил агента направить автомобиль прямо под колеса грузовика, мчащегося на огромной скорости…

Бред собачий! Я в гипноз не верю. По мне всё просто: знай, где находишься, и помни, кто ты есть. И никаких «призраков»…

Пройдя по коридору, постучал к Шефу. Странно… Обычно он чуть ли не раньше уборщиц появляется. Ладно, подождем…

Ничего не замечая, вернулся к себе, упал в кресло и продолжил медитацию. Алекс Мерфи не шел из головы.

Зря я вчера к Лильке не поехал. Отдохнул бы по-человечески… Но навалилась текучка, я же – зам. Дурацкие предписания, формуляры – всего не упомнить. И секретарши нет. До полуночи, как последний стряпчий, разгребал завалы. Чуть не застрелился, ей-Богу! Ну не мое это – над бумажками корпеть…

Не сиделось. Хотел выйти на улицу, проветрить голову – на ходу всегда лучше думается, но решил всё-таки дождаться Кремлева.

Через час вновь постучался… Да что ж такое? Уехал на совещание, а меня, зама, не предупредил? У кого бы узнать, чтобы не показаться совсем идиотом? И где эта вобла, его секретарша? Как её? Рита Пална?

Я оглядел приемную. Тишина. Телефоны не звонят, монитор секретарши выключен. Рванул дверь в кабинет «Самого». Пусто…

Уткнувшись лбом в стену, замер, стараясь сосредоточится. Что? Где? Не понимая, откуда идет волна, чуть не заревел, как дикий зверь. Но взял себя в руки, выпрямился, сделал несколько глубоких вдохов… Не ровен час, войдет кто-нибудь, греха не оберёсся.

– Илья Романович…

О! Вобла заявилась. Скроил строгую морду:

– Да? Где вы ходите? Куда девался Кремлев?

– Илья Романович…

Только сейчас заметил, что у неё голос дрожит, как поросячий хвост, и губы трясутся. Подскочил, взял за плечи, встряхнул так, что очки соскочили с узкого носика…

– Что?!

– Кремлев… Константин Петрович… Авария…

Я медленно опустился на стул. Стало невыносимо жарко, ручьями потекло по спине, по бокам, пиджак сделался тесным и колючим. Нашарив в кармане платок, прижал к лицу.

– Он жив?

– Нет. Не справился с управлением. В столб. Подушки безопасности не раскрылись…

Не веря своим ушам, поднял глаза. Секретарша, прижав руки к груди, комкала замурзанный платочек. Кусала губы, но слезы сдерживала. Черт меня подери!