– Уроды!
Обозлился качественно - уже в собственном замутье нет покоя от этих прямоходящих! - беспредельно обозлился, на всю протравленную жизнь, как способен злиться после Четвертой Биологической только болотный хлунь.
Надо сказать, что хлунь здешний прославился многими делами - это тот самый, что сменял два воза грибной икры (весь свой достаток) на задрипанный велосипед и потом с суровой голодухи сожрал резину с колес. И, скажите на милость - на что на болоте велосипед? - это с каких вонючих глюков, поднимающихся испарениями в дикую жару, можно пробовать перепрыгивать на нем с кочки на кочку?
– Уроды городские!
Пошел выставлять на гати верткий плавучий пень, с корневищем, обточенным бобрами в острейшие шипы. Для верности проверил - оставили ли подарка, прежде чем ступить на гать? За резину к колесам еще мог бы простить… но те два использованных презерватива на веточке - еще и не под размер! - только больше озлили.
Опытному Бригадиру свежий пень на гати показался слишком привлекательным - имел привычку не искать удобств в дороге - шагнул в обход, но нетерпеливый Дергач, идущий следом, не выдержал - прыгнул на манящую удобицу и… только и выкрикнул последнее в своей жизни:
– Бля!
Развалился пень на две половины, крутанулась каждая вокруг себя, захлебнулся криком Дергач, когда вдарило, воткнуло под бока, исчез в жиже. Еще раз крутанулся пень, показал шипы уже без него, потом еще раз и опять стал удобицей - таким привлекательным - хоть танцуй на нем.
– Под жевалку попал, - сказал Бригадир и пожалел, что поспешил скормить Косе гемоглобин:
– Смотреть в оба!
Сказал неизвестно кому, возможно, что самому себе. Простучал шестом поверхность - определил место разлома и уже сам шагнул на пень-жевалку, но не в центр, как бедолага Дергач, а в край, на одну из половинок. Побалансировал, проверил, как качается.
– Этой половиной идти.
Выбрались…
На краю остановился, оглянулся назад. Сплюнул промеж зубов в кувшинку - та захлопнулась и обвяла. Немножко подумал, отцепил голову шофера-предателя от пояса, посмотрел ей в глаза укоризненно, вздохнул и бросил в болотину. Чавкнуло подходяло - торжественно - соответствующе моменту.
Кося-Чмыхало потирал здоровый глаз, наполнившийся вдруг слезой.
– Везучий, будешь теперь в хрычевнях на халяву кушать, - сказал Бригадир и легкой зависти добавил в голос: - Прикроешь повязочкой - решат, что дурной глаз прячешь. Побаиваться будут - а ну как возьмешь и глянешь? А проверку устроят, так дело шито-крыто, действительно глаза нет, не подкопаешься.
И припомнил, что действительно, был у них с плохим глазом, прикрытым от греха кожаной повязкой, все пугал ресторанного, когда тот не вовремя лез с намеками - что неплохо бы иногда и платить. Тогда грозно тянулся к повязке, и тот махал на него фартучком, подседал и смешно жмурил лицо в испуге. Этот был настоящий. Знал еще одного, но тот был известный в роте лапшист, а повязку надевал, лишь когда в хрычевню намыливался - доводить хозяина до зубовного скрежета. Ну, и доигрался - загрызли. Есть такие, что за лишнюю кружку пойла в грызуны наймутся. Ищи потом - сверяй зубки, примеряй - тот или не тот сработал? Но про все это Косе, конечно, рассказывать не стал.
– Какие образки пропали! - сказал, вдруг, Чмыхало. - Он, сволочь, мне так и не выменял, что просил…
Выверток следил за горем человеков.
– Дедок, гадюка, между прочим, опять потяжелел!
Бригадир посмотрел - потяжелел не потяжелел, но наотдыхался - можно вести на привязи.
От гати снова начиналась чужая тропа, место было набитое, хоженое - только непонятно кем. Если тропа не своя, даже недоумок на нее не ступит. По чужим лесным тропкам не ходи, иди вдоль, а чтобы пересечь чужую - десять раз обдумай - надо ли? до последнего держись, даже когда сильно в сторону забирает. Ищи место, думай, как пересечь, но только бы не ступить, не замять ни ее, ни обочины, не обозначиться. Нельзя следить на чужом, нельзя расписываться - куда пошел и откуда.
Бригадир нашел такое место, будто нарочное. Подумал, и не решился воспользоваться - не понравилось. Вроде бы и ствол завалился сам, но вот давно, еще и живой, только врос глубже той частью корней, что не выдернулись. Нависал на ту сторону удобно, подпираясь верхушкой в другое дерево, и сук по ту сторону имелся толстый, по которому можно спуститься. Но слишком уж удобный переход, наверняка опробованный, а не любил Бригадир подобных излишеств. Решил идти дальше, хотя тропа, вдоль которой двигались, уж совсем стала забирать влево.
Читать дальше