Константин Рогов - Собирая реальность

Нас ждет фургон. Цвета строительной компании, логотип строительной компании, люди в комбинезонах строительной компании. Я - человек строительной компании, присно и до завтрашнего утра, аминь. На часах десять вечера.

Мы едем к цели нашего путешествия. Один из рабочих что-то спрашивает по-испански.

- No comprendo, - отвечаю я.

Себастьян поворачивается к любопытному и выдает тираду, изобилующую "los Rasgos", "el Cafa" и "el Americano". После этого, кажется, все теряют ко мне интерес и остаток пути мы проводим в молчании.

Движение на улицах Мехико способно довести до инфаркта. Если и существуют какие-то правила, то никто из водителей их не соблюдает. Сидящий за рулем Себастьян остается спокоен даже после того, как мы едва не сталкиваемся с летящими куда-то "Angeles Verdes" [7]. Немного вправо и им бы же не пришлось спешить.

Себастьян - типичный мехиканос, получивший хороший образование, но сохранивший повадки ловкача, взяточника и жулика. Немецкий отец-инженер, обрюхативший его мамочку, не желает видеть незаконнорожденного отпрыска и много лет старательно держит сына на расстоянии. Себастьян, ежемесячно получающий скромную сумму евро, вполне доволен таким положением вещей. Я знаю о нем только это, да еще кое-какие незначительные подробности. Мегги, собиравшая досье, знает все.

Мы останавливаемся перекусить в четырех кварталах от места строительства. Я покупаю всем дешевый кофе и гамбургеры. Мясо здорово отдает кониной. Время тянется невыносимо медленно.

Наконец, Себастьян, указывает на часы и вопросительно смотрит на меня.

- Han ido [8], - киваю я.

Мой испанский оставляет желать лучшего, но ни у кого не вызывает возражений.

Нас не ждут, но это неважно. Сроки поджимают и на стройке вкалывает ночная смена. Я машу рукой своим мехикано и те начинают выгружать оборудование. Подбегает оживленно тараторящий человечек в строительной каске. Себастьян отделывается от него несколькими грубыми фразами. Человечек удаляется, чтобы вернуться в сопровождении другого, гораздо более крупных габаритов.

- Что происходит? - спрашивает он, грозно приглаживая усы, и добавляет несколько крепких словечек для пущего эффекта.

Его английский коряв, но почти может сравниться с моим корейским и слово "fuck" он выговаривает почти с той же небрежной тщательностью, что я "щибаль".

- У меня заказ, - говорю я, глядя в мордовороту глаза. - Вот и все.

Себастьян вытаскивает из недр комбинезона ворох мятых, мокрых от пота бумаг.

- Ничего не знаю, - басит усатый.

- Atras en la maquina, partimos! [9]- кричу я, поворачиваясь к ребятам.

Те шумно выражают недовольство. Человечек в каске начинает волноваться и снова принимается тараторить тыча пальцем в стопку тошнотворно-розовых бланков. Я мысленно проклинаю Мегги. На этом этапе мы работаем официально. Наряд на выполнение работ подлинный, выписанный на субподрядчика, компанию, которую мы создали специально для этого. Тот факт, что кроме нас в этой компании, нет никого кроме пустоголовой брюхатой секретарши, не имеет значения.

Себстьян прислушивается к разговору и подмигивает мне. Я хлопаю его по плечу и иду к фургону.

- Эй, стой! - окликает меня усатый. - Ты подожди. Я должен сделать звонок...

Крепкий, смуглый и огромный, он чувствует себя не в своей тарелке. Мужик выбрался наверх, поднявшись с самого низов. Бумажная суета вызывает у него раздражение и, бьюсь об заклад, он боится потерять эту работу. В таких местах работа - это статус, мерило жизненного успеха. Останься не у дел и прослывешь неудачником. После смены он возвращается к жене и детишкам, которым с гордостью показывает красную каску начальника смены.

"У папы не было ничего, - рассказывает он. - А теперь он большой человек в большой компании, дети. Учитесь, работайте и когда-нибудь вы достигните не меньшего, чем я".

Нехитрая философия среднего класса одинакова во всем мире.

Я потираю подбородок, глядя на него. Вызывающе сплевываю.

- Мне насрать, - говорю я. - Даже если вас тут не предупредили, то мне все равно. Знаешь почему, приятель? Я прилетел из Детройта и компания оплачивает мое время по тройной ставке. Будет сделана работа или нет, какая разница? Я-то все равно получу деньги за каждый день, проведенный в этой чертовой стране. А если какую-то часть моего гонорара высчитают с тебя, только потому что кто-то не сделал нужный телефонный звонок, а кто-то другой, не способный отыскать собственный член, не может разобраться в бумагах, то какое мне до этого дело? Сomprendo, аmigo?