Леонид Цель - Возлюбить духа

Патрик вскочил и изготовился к бою. Звук, после короткой паузы, повторился, источник его таился в самом чреве непроглядной тьмы, далеко, по крайней мере, в пятистах шагах от купола. Затем, спустя четверть часа, зачастило. Звуки слились в скрежет, негромкий, но пронзительный и, наконец, в шум. Он нарастал, вздымался гулом, клубился у земли, забегал вперед угрожающими всхрипами. Это был _ж_и_в_о_й_ шум.

Патрик сохранял спокойствие, пока не стали различимы смутные тени, что вплотную придвинулись в освещенной кромке периметра. Сигнализация помалкивала, следовательно, в охранную зону вторжения еще не было. На черном небосводе проступили лиловые дыры, предшествующие утреннему свету. Вероятно, на горизонте вспыхнула и малиновая полоска, но сплошная стена леса и отроги гор сдерживали золотистый поток расплавленного света. Патрик пытался высмотреть в клубящейся массе контуры чего-то различимо-понятного, знакомого, но тщетно. В конце концов он не выдержал и поднял Прента. Вдвоем они вслушивались в таинственный гул, пытались расшифровать его посредством акустического анализатора, однако проекции на экране оказались им не по зубам, и пришлось тормошить Дика Чепаниса.

Тем временем рассвело. Их возня разбудила практически всех, даже дети сонно допытывались, что же происходит? Никто и не пытался ответить.

Те, кто таился во тьме, наконец выступили, и воинственный клич прорезал мертвенную тишину, обрушился, словно гром, на белый купол, под которым затаилась горстка людей.

- Воистину мы в преисподней или на подступах к ней, - прошептал Ян Кошель, нащупывая рукоять бластера и прижимая к себе сына. - Сейчас мы увидим, кто перед нами!

- Занять боевые расчеты! - скомандовал Прент. - И не стрелять - это приказ! Последнее, что мы сделаем - это откроем огонь, если иного выхода не будет. Сохраняйте выдержку, парни. Приличные люди прежде знакомятся...

Колонна фантастических пришелиц начала обтекать периметр. Свет прибывал и уже были ясно различимы лоснящиеся, обнаженные тела, перевитые ремнями, к которым крепились колчан и меч. Грозно вскинутые луки и томагавки, золотые амулеты на груди, украшенные перьями золотые обручи на лбу и браслеты на запястьях и щиколотках.

Амазонки! Несомненно, перед ними гарцевали воинственные девы верхом на существах, которые могли привидеться разве что в страшном сне. Амазонки восседали на кентаврах со свирепыми, бородатыми рожами, ибо невозможно назвать лицом обличье монстра. Их тело покрывала густая и короткая шерсть. Крохотные, недоразвитые ручки сжимали дротики, пригодные для ближнего боя. Грудь была прикрыта щитом с изображением странного черепа с тремя глазницами и массивной нижней челюстью. Белки выпученных глаз пурпурно отсвечивали, жесткий, черный волос топорщился в косичках, а клыки яростно теребили цепочку, заменявшую узду. Наездницы в большинстве были светловолосы, мускулисты, их лица практически не отличались от земных, разве что неукротимая свирепость сквозила в решительных взглядах, искажала черты и прорывалась в воинственных выкриках, но дикие, атавистические черты отсутствовали. Босые ступни были продеты в плетеные стремена с костяными шпорами, а вместо седел на крупах лежали циновки из лыка, украшенные геометрическим орнаментом.

- Боже, Боже праведный! Вот и явилась кара твоя, и полчища темных сил вступили на поле боя! Грядет, грядет Армагеддон. Так внемлите же, братья, не разуму ожесточенному, а смиренному сердцу...

- Ступай, молись, Эстебана, - процедил зловеще Юдж, прилаживая лучемет на турели. - Армагеддон предполагает схватку, а не скулеж.

Амазонки не решались до поры до времени пересекать расплывчатую границу, что очерчивал лазерный прожектор. Они пришпоривали кентавров, и те, злобно урча, несли их по кругу, выбивая копытами глухую дробь. Запах потных, возбужденных ненавистью тел пропитывал утренний воздух, еще прохладный и терпкий. Но вот окончательно рассвело, и электрический свет растворился в свете нового дня. Живое кольцо сомкнулось, темп скачки возрос. Около сотни наездниц мчались по кругу, держа наготове луки, и еще примерно столько же рассредоточились чуть поодаль, на опушке. Кентавры рычали, и в их рычании угадывались членораздельные звуки. Пена обильно слетала с толстых губ.

- Крутые девочки, - ухмыльнулся Деннис Ульвич, - похлеще наших гномиков.

- И имя им - легион! - выкрикнула донья Эстебана. Но ее уже никто не слушал, все завороженно глядели на скачущих дев, чьи воинственные вопли оглашали всю округу.