Михаил Ахманов - Посланец небес

Шкипер сунул ему мех с вином, потом приложился сам и буркнул:

– Доселе не встречался я с рапсодами. Скажи, Тен, у всех пацев из вашего Братства моча вместо мозгов? Или ты один такой недоумок?

– Ты не веришь в волшебство? – полюбопытствовал Тревельян. – Не веришь, что остров может быть невидимым?

– Верю. Клянусь канатом и веслом, если выхлебать этот бурдюк, не разглядишь даже дыру, куда положено мочиться! Ты пей, рапсод, пей… Если остров невидимый, вино тебе так и так не повредит.

Гин хихикнул, Морни захохотал, а Тревельян прикинул, что плыть оставалось пару часов. При этой мысли по его спине забегали холодные мурашки и вино показалось кисловатым. Однако сейчас он был не сам по себе, не песчинка, затерянная в огромном мире, где нет ни электричества, ни связи, ни быстрых скиммеров, ни даже компаса; сейчас он был включен в земную техносферу и выполнял в ней самую важную роль: руководил и командовал. По его желанию и воле сканеры заатмосферного спутника следили за крохотным суденышком, передавая сигналы на Базу со скважностью в пять миллисекунд; компьютер фиксировал их, привязывал точку в океане к координатной сетке и, снова через спутник, отзывался кратким рапортом. Вся эта скрытая мощь, все эти силы, охватившие Осиер не мифическим, а реальным кольцом, были покорны ему, Тревельяну, служили верно, быстро и надежно, как полагается машинам, чья первая забота – человек. Его безопасность, его желания, его приказы… Думая об этом, он обретал покой и уверенность в себе.

Наконец из лютни донеслось:

– Объект на заданной дистанции. До южной оконечности острова девятьсот семьдесят метров, до северной – тысяча пятнадцать. Жду дальнейших указаний.

– Будь на связи, – шепнул Тревельян и, повернувшись к Шаду, молвил, перейдя на западный диалект: – Да будут с тобой милость богов и моя благодарность! Ты лучший из мореходов Шо-Инга, и твое искусство не оплатишь деньгами. Однако… – Он вытащил из сумы кошелек с последними монетами и вложил его в руку шкипера. – Наше путешествие закончилось, почтенный Шад. Ложись в дрейф и прикажи своим парням спустить лодку.

Шкипер взвесил кошелек в ладони, кивнул повелительно Морни и Гину и сказал:

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, рапсод. Не видать тут ни острова, ни даже паршивой скалы, а до берега ходу половина дня на моем корыте. Далековато! На лодке до вечера не доплыть… Придет ночь, а с ней – морские демоны… Боюсь, света дня ты уже не увидишь!

Тревельян бросил в лодку, плясавшую рядом с бортом корабля, свой мешок, посадил на него Грея, затем хлопнул шкипера по мускулистому плечу:

– Не беспокойся, Шад! Ты ведь помнишь, что остров невидим? Что же тебя удивляет?

– Невидимое можно пощупать, Тен. Можно ковырнуть ногой песок, можно расквасить нос о дерево… А ты покидаешь палубу посреди океана! Вот, смотри! – Перегнувшись через фальшборт, шкипер ткнул веслом в волну: – Разве это песок или камень? Или помет пацев? Это вода, жидкая соленая вода!

– Около острова отмели, тоже невидимые, – пояснил Тревельян, спускаясь в лодку. – Поэтому я поплыву один. Не хочу, чтобы ты посадил свой корабль на мель. Дай мне весла!

– Держи! Может, возьмешь еду? Или хотя бы вино?

Тревельян, продев весла в кожаные петли, заменявшие уключины, покачал головой:

– Благодарю тебя, Шад, но мне ничего не нужно. Разделяю твое дыхание в последний раз… и твое, Морни, и твое, Гин… Когда увидите, что я исчез, будто растаял в тумане, поворачивайте руль и плывите на восток, к берегам Удзени. Не приближайтесь к острову! Тут правда есть опасные отмели.

– Клянусь якорем и палубой! – сказал шкипер. – Или ты небывалый храбрец, или полный недоумок! Даже жратвы не взял! Ну, захочешь есть, слопаешь свою зверюшку!

Улыбнувшись, Тревельян махнул ему рукой и навалился на весла. Лодка была крохотная, рассчитанная на двух человек, и прыгала на невысокой волне. Грей забеспокоился; брызги попали на его шкурку, он попробовал слизать их розовым язычком и недовольно пискнул – не понравилась соленая вода.

– Терпи, – сказал Тревельян, твердо решивший забрать зверька с собой. – Скоро будем на «Пилигриме». Яблоки, груши, апельсины, бифштексы с кровью – все твое… А дома будешь летать в моем саду, пугать ежей и белок. Конечно, если останемся живы.

«Взял бы с собой метатель плазмы, меньше было бы сомнений», – заметил командор, но Тревельян не отозвался – повернув голову, он разглядывал возникший из пустоты берег. Только что он пересек границу миража, и перед ним, в золоте и зелени, открылась земная твердь, а за кормою лодки он видел распускавший паруса корабль. На палубе суетились маленькие фигурки, «Ночной ветер» поворачивался и, словно прощаясь с Тревельяном, покачивал реями. Последний привет Осиера, подумал он и, отвернувшись, сосредоточил внимание на островке.