Эдгар Берроуз - Люди-скелеты Юпитера

– Может, вы не понимаете, – предположил наш сокамерник, – язык Эробуса, а?

– Понимаем, – сказал я, – только удивляемся, что ты понимаешь наш язык.

Парень рассмеялся.

– Да нет, – сказал он. – Просто вы упомянули моргоров, и я понял, что вы говорите о них, а потом, когда твой товарищ заметил меня, он дал тебе знак молчать. Так я решил, что вы не слишком лестно о них отзываетесь. Скажите, кто вы? Вы не моргоры и на нас, сагаторов, токе не похожи.

– Мы с Барсума, – отвечал я.

– Моргоры зовут его Гаробус, – пояснил У Дан.

– Я слышал о нем, – сказал соватор. – Это где-то далеко за атмосферой. Моргоры хотят завоевать его. Думаю, вас захватили, чтобы получить от вас информацию или держать как заложников.

– Думаю, и то, и другое, – пробормотал У Дан. – А ты почему в тюрьме?

– Случайно я налетел на моргора, который на перекрестке переходил проспект. Он ударил меня, ну и я сбил его с ног. За это меня уничтожат во время испытаний.

– Что ты имеешь в виду? – спросил я.

– Образование молодых моргоров, в основном, состоит из наук и упражнений, связанных с военным делом. От того, что это эффектно, потому что возбуждает в зрителях и участниках жажду крови, все поединки откладывают на день выпускных испытаний. Те из выпускников, которые уцелеют, посвящаются в касту воинов – наивысшую касту у моргоров. Моргоры презирают искусство, науку и литературу, если они не имеют никакого отношения к войне. На Эробусе наука, литература и искусство существуют лишь благодаря усилиям нас, саваторов, и, к сожалению, за счет нашего пренебрежения военным искусством. Будучи миролюбивым народом, мы вооружались только для защиты, – он грустно улыбнулся и пожал плечами. – А войны не выигрывают, обороняясь...

– Расскажи нам еще о выпускных испытаниях, – попросил У Дан. – Это интересно. С кем сражается выпускной класс?

– С рабами и преступниками, – ответил саватор. – В основном, это люди моего народа, – добавил он, – хотя иногда бывают моргоры, осужденные за тягчайшие преступления на подобную смерть. Считается, что самая позорная смерть, которой может умереть моргор, это сражаясь против своих в рядах существ низшего порядка.

– Существа низшего порядка?! – воскликнул я. – Моргоры считают нас существами низшего порядка?

– Примерно равными бессловесным животным, только ответственными за свои поступки, потому что считается, что мы способны различать добро и зло. Злом является любое слово, действие или выражение лица, которые хоть как-то осуждают моргоров или могут быть истолкованы как враждебные.

– Допустим, ты уцелел во время сражения, – спросил я. – Получишь ли ты тогда свободу?

– Теоретически, да, – ответил он, – на деле же нет.

– Ты хочешь сказать, что у них хватит совести не выполнять свои же условия? – переспросил У Дан, Саватор рассмеялся.

– У них нет ни стыда, ни совести, – сказал он, – хотя мне никогда не приходилось слышать, чтобы они отказались освободить того, кто уцелел. Просто, насколько я знаю, гибнут все. Моргоров, видите ли, всегда в два раза больше.

Его слова открыли же, что характер моргоров хуже, чем я представлял по своим наблюдениям. Ничего необычного в том, что воинственному народу свойственно рыцарство и чувство чести, но если над всем царит жестокость, то лучшие человеческие качества атрофируются и пропадают.

Некоторое время мы сидели в молчании. Его нарушил саватор.

– Я не знаю ваших имен, – сказал он. – Мое – Зан Дар. Едва я назвал наши, как в камеру вошел отряд моргоров и нам с У Даном приказали следовать за ними.

– Прощайте! – оказал Зан Дар. – Вероятно, мы больше уже не встретимся...

– Заткнись, тварь! – потребовал один из воинов.

Зан Дар подмигнул мне и засмеялся. Моргор рассвирепел.

– Молчать! – заорал он.

В какой-то миг я подумал, что он бросится с мечом на саватора, но командир отряда приказал ему выйти. Это происшествие было лишним доказательством маниакального самомнения и высокомерия моргоров и помогло окончательно окрепнуть симпатии и восхищение саватором, которые росли во мне с тех пор, как он впервые заговорил с нами.

Нас с У Даном отвели через площадь к огромному зданию, вход которого тщательно охранялся. Странные, ухмыляющиеся, похожие на черепа головы воинов, их руки и ноги, достойные скелетов, вместе с темнотой и смахивающим на пещеру входом наводили на мрачные мысли о вратах ада, охраняемых живыми скелетами. Не очень-то приятная мысль...

У входа нас задержали, и все это время воины обсуждали нас так, словно обсуждали пару бродячих кошек.