Кир Булычев - Старый год

– В Полинезии вам цены не будет, – сказал я.

– Конкретно – на каком острове? И когда вы меня туда пошлете?

Я промолчал и стал внимательно разглядывать его. Через полминуты он агрессивно спросил:

– Чего вы во мне не видали?

– Вы знали, конечно, что ваш друг Барби – бандит и убийца? – спросил я.

– Какой Барби? Не знаю никакого Барби! – Ответ последовал так быстро и яростно, что было ясно – Аркадий врет, но был готов к вопросу и потому решил отпираться. Это была правильная политика – если у следователя нет улик.

– А фамилия Пронькин вам что-нибудь говорит?

– То же, что и Маркс. Это двуногое вульгарис! – ответил философ.

– А почему вы из театра сразу после нашего визита смылись?

– Мне надоело сторожить то, что не подлежит сбережению. Я решил отдохнуть и подготовиться к поступлению в университет. Может быть, вы слышали, что я увлекаюсь философией?

– Мы с вами уже встречались, – сказал я. – Поэтому можете не вешать мне лапшу на уши. О ваших делах с Барби милиции уже известно. Отпускать вас не намерены, и я постараюсь сделать так, чтобы вы опоздали к следующим вступительным экзаменам. Поверьте, это в моих силах. Вами и вашими друзьями очень недовольны в высоких кругах.

– Барбоса убили? – спросил философ. – Я видел, как он упал, все засуетились, свет погас. А потом ваши сотрудники начали всех нас хватать.

– Барби вам уже не поможет. Так же, как и Веня Малкин.

– Никогда с ним не общался, – признался философ, сверкая глазками сквозь волосяную завесу. Сверкал он так, что я решил – врет он про Малкина. Потому решил спросить:

– Значит, мы запишем, что Вениамин Малкин никогда не приходил по ночам в театр и вы никогда его не пропускали.

– Даже если и приходил, смотрел мимо меня, словно я мебель. А у меня ранимая душа, гражданин начальник.

– Хорошо, – обрадовался я косвенному признанию философа. – Значит, с вами он не разговаривал, а командовал вами непосредственно Барби.

– Да нет, не Барби, – отмахнулся от меня Аркадий. – Пронькин меня мобилизовал. Знаете такого? Оказывается, его тоже убили.

– И кто же вам сказал об этом?

– Вся Москва знает.

– Значит, убили.

Мы скорбно помолчали.

– Многие погибают, – сказал Аркадий.

– Другие проводят лучшие годы жизни в тюрьмах.

– Но я же ни в чем не виноват! Честное слово! – это было сказано совсем другим голосом. Аркадию не хотелось в тюрьму, и он понимал, что его судьба может зависеть от моего расположения.

– Могу предложить соглашение. Мне не нравится слово «сделка».

– Какое? – Философ даже раздвинул волосяной водопад, чтобы лучше вглядеться в меня.

– Мне нужно знать – только честно, – что вы делали в театре, с кем были там на связи и как все это происходило. Остальные ваши дела меня не интересуют.

– Так это и есть мои дела!

– Вот и рассказывайте.

– Мы с Пронькиным учились, – начал Аркадий обыкновенным голосом, – в одном классе. Потом наши пути разошлись. Я потянулся в науку, а он крутился возле искусства. Мне наука ничего не дала, кроме переживаний, а он ездил на «Чероки».

– Думаю, что это малкинский джип. Пронькин его использовал как служебную машину.

– Нет, вы скажите, раньше это было возможно? Я за коммунистов голосовал. Потому что устал от этих нуворишей с их джипами.

– Замечательно, – похвалил я философа, – отлично гармонирует с вашим солипсизмом.

– Запомнили?

– Заучил. И продолжайте, пожалуйста. Мне некогда.

– А мне спешить некуда, – в рифму сказал арестант. – Ну ладно, продолжаю, продолжаю. Как-то я встретил Пронькина, разговорились, то да се, он узнал, что меня из университета выперли. И сказал, что есть работа, специально для интеллигентного человека. Так я попал в театр. Ничего плохого я не имел в виду. И сейчас не имею. Курить можно?

Я оглянулся. Нигде не было пепельницы.

– Потерпите, – сказал я. – Немного осталось.

Философ вздохнул, но ссориться со мной не стал. Ему было страшновато.

– Расскажите, в чем заключалась ваша работа.

Главное было не забывать, что я должен держать милицейский, допросный тон. Не переходить на беседу.

– Я сторожем работал, – невинно сообщил мне философ. – Ночным сторожем. Вы об этом знаете.

– Прекратите кривляться, – приказал я. – Если бы вы были простым ночным сторожем, то здесь бы не оказались.

– А я, честное слово, не знаю...

– И наверное, Пронькин по дружбе познакомил вас с Барби.

– Я не знаю...

– И в чем же заключались ваши обязанности?