Владимир Лещенко - Звероликий

В голосе начальства Натали послышалось неподдельное сочувствие.

– Конечно, остаются мелкие детали, вроде того – как удалось передать зомби не только внешний облик, но и черты характера и особенности поведения мага‑неудачника так, что никто не заподозрил подвоха. Но я, откровенно говоря, рад, что это знание умерло вместе с Тоямой‑Вером. Тело настоящего Элмса, по всей вероятности, покоится где‑то на дне Сераписской бухты. Думаю даже, – размышлял Крис вслух, – его сожрал чернокожий колдун: у бывших зомби, которых не просто вернули к жизни, а превратили, очень странные гастрономические вкусы…

Блондинка невольно перекрестилась.

– Подозреваю, сперва Вер предполагал сделать зомби и из самого Элмса, а потом поступить точно так же, как и с этим Данудой, тем самым получив двух полностью покорных его воле магов. Но потом что‑то у него не получилось, или просто он решил не рисковать. Судьбе было угодно, чтобы черты африканской бабки проявились в Элмсе чуть сильнее, чем можно было ожидать. И это решило его судьбу. Впрочем, я прошел по цепочке с другого конца.

Сыщик с наслаждением отхлебнул кофе.

– Учителю Истины неизменно были известны все наши шаги. Моя испорченная машина, неудача с вылазкой в офис Элмса. Мне все время казалось, что этот Учитель находится чуть ли не рядом со мной, дышит мне в затылок, ест за одним столом. С того же момента, когда стало ясно, что Элмс на «Титанике» не один, круг подозреваемых здорово сузился. Хотя Вер, благодаря своему умению наводить на меня морок, которое он опробовал еще при первом нашем знакомстве, сумел на какое‑то время обеспечить себе алиби. Представь: он сидит со мной в суши‑баре. Мы мирно беседуем. Меня отчего‑то разморило, всего на какую‑то «секунду». Потом приходишь ты и заявляешь, что поймала Элмса на горячем, подслушав его разговор с кем‑то, голос которого тебе показался знакомым. Ну как мы могли предположить, что, когда ты ушла первый раз, он меня загипнотизировал, быстренько улизнул, переговорил с сообщником и вернулся назад. Признаюсь, сначала я не мог сложить все воедино и подозревал буквально всех, вплоть до твоего капитана Айсберга и этого старого симпатяги Уркварта.

Куркова накуксилась.

– Христофор Бонифатьевич! Попрошу впредь не упоминать при мне имени этого… этого… Променять меня – меня! – на эту… вешалку, набитую деньгами! И все ради пошлого наследства! Ух, сребролюбивая гадина! Даже службу оставил.

– Не суди его слишком строго! – печально улыбнулся детектив. – В конце концов, ему придется пожертвовать собственным именем и стать из Кархона Трималхионом. Таково было главное условие нашего бывшего клиента. Как уж там ему удалось обойти закон о наследовании сенатских майоратов, ума не приложу. Полагаю, что у кое‑кого из членов Верховного суда на счетах прибавилось по парочке миллионов…

– Шеф! Хватит уже об этой… мокрице!

– Все, все! – поднял руки вверх Лайер. – Потом наш противник допустил несколько досадных оплошностей. Смотри сама. Он убивает лже‑Элмса, хотя в этом не было никакой надобности. Но Вер боялся, что под воздействием «сыворотки правды» колдун выкажет своего настоящего хозяина. Решающим же оказался этот сосуд… Вспомни мою проверку. Тояма стал отнекиваться, когда я спросил, не слышал ли он слов капитана об артефакте. Потом свидетельство предводителя птилай'йи, которого Сай вероломно обманул, а затем наверняка и смертельно ранил, избавляясь от лишнего свидетеля… Старый жабоид чуть ли не прямо ткнул в предателя пальцем, но некстати скоропостижно умер. Ну, а кроме того…

Крис вновь налил себе кофе и, медленно смакуя тонкий вкус напитка, сделал несколько глотков.

– Так что же «кроме того»? – напомнила заинтригованная девушка.

– А кроме того… – Лайер хихикнул. – Запах.

– Что – запах? – не поняла Натали.

– Запах, – оскалил все сорок острых зубов Крис. – Дело в том, что люди разных племен и народов слегка различаются по запаху. И настал момент, когда я задал себе вопрос: а почему уважаемый ниппонец Сай Тояма, мало того что скверно говорит на «родном» языке…

– Скверно? – невежливо перебила начальство зеленоглазка.

– Ну да. Вот скажи, ты слышала от него хоть единожды фразу, полностью произнесенную на ниппонском наречии?

– Нет, – немного подумав, удивилась Натали.

– Вот и я тоже. Надо же: «Кариса‑сан»! Да любой, начинающий изучать язык Страны солнечного корня знает, что уважительная приставка «сан» добавляется к фамилии, а не имени того, к кому обращаются. Ему надо было бы обращаться ко мне «Лайер‑сан». Но Бог с ним, с языком. Так этот ниппонец и пахнет, словно какой‑нибудь римлянин! Все же нюх в нашем деле значит многое!