Дмитрий Емец: В когтях каменного века

Возможно, племя, из которого дед Агама похитил свою жену, стояло на полтысячелетия выше по своей эволюции и обладало большими навыками. Эти умения передались Яргле и в какой-то степени его сыну. Мальчик помнил, что раньше отец часто показывал ему, как нужно обтесывать камень или выпрямлять ствол молодого дерева для того, чтобы сделать древко копья или лук.

В это утро после поисков в ближайшем лесу Агам нашел прямую крепкую ветку, негнилую внутри, длиной примерно в пять локтей. Кору с ветки он счищать не стал, потому что знал, что, очищенная, она быстрее высохнет и сломается. Кору он снимет потом, когда острога будет полностью готова, а свежие срезы обмажет специальной вяжущей глиной и высушит над костром, как это делал отец.

– Агам все уже сделал? – спросила Омра. – Агам теперь будет привязывать к остроге камень или рыбью кость?

Мальчик понял, что сестра имела в виду. К наконечнику остроги привязывались или просто защемлялись длинные острые кости большой рыбы, а иногда даже не рыбьи, а оленьи или кабаньи, заостренные, с вырезанными зубцами и прокаленные на костре.

Такое орудие было вполне надежным, но недолговечным. Кости часто ломались, к тому же с ними острога летела бы не так далеко и не точно в цель, потому что кости были слишком легкими. Агам же хотел сделать совсем другую острогу – хоть и с костяным наконечником, но каменную, такую, как была у его отца. Каменную острогу сделать сложнее, но, если мальчику удастся, орудие будет служить намного дольше.

Теперь предстояла самая ответственная работа – так называемое скалывание. Камышовые Коты знали, что для того, чтобы изготовить хорошее орудие, не следует искать один-единственный камень нужной формы. Гораздо выгоднее откалывать от больших камней-ядрищ пластинки требуемой величины и остроты или расщеплять большие ножевидные пластины на мелкие. Полученные мелкие кусочки нужно вставить в костяную или деревянную основу, проделав в ней желобок, а потом укрепив их с помощью смолы. Этот способ, во-первых, экономил много времени, а во-вторых, что было удобно, позволял использовать при изготовлении орудий такие прочные и острые камни, как полудрагоценные халцедон и агат.

Агам сел на берегу реки, нашел несколько подходящих камней и, ударяя ими друг о друга, стал отбирать самые острые кусочки, чтобы потом вставить их в древко. Для лезвия гарпуна он нашел крепкую оленью кость, заострил ее и вырезал в ней несколько глубоких борозд, которые, застряв в добыче, не дали бы гарпуну выпасть.

Острога получалась просто замечательной, и даже маленькая Омра, которая все время крутилась рядом и шептала под руку заклинания, подражая колдуну, это понимала. «Чтоб острога была острой, чтобы рыбу убивала, пусть острога будет меткой, чтобы в цель она летала...» – бормотала девочка, и брат усмехнулся, как складно она пела. Разумеется, Агам не знал, что такое рифма, как не ведала об этом и Омра, но он чувствовал, что слова складно перекликаются, и это ему было приятно.

Но неожиданно девочка замолчала на полуслове, а потом вскрикнула. Кто-то сзади крепко схватил ее за перевязанные плетеным ремешком волосы и дернул. Агам и Омра увидела Уюка, который смотрел на них и хохотал. Он весь день слонялся по берегу без дела, приставал к младшим и мешал им. Отец и старшие братья лодыря были хорошими охотниками, мяса в их пещере было много, и Уюку ничего не приходилось добывать самому. Он не умел охотиться, плохо стрелял из лука и не смог бы сам смастерить даже каменный нож.

Мать Уюка, Гырка, толстая дебелая женщина, очень скандальная и злая, больше всех любила своего младшего сына и держала его под крылышком. Многие проделки сходили Уюку с рук, потому что его род был сильным, в нем было много взрослых охотников и никто из соплеменников не хотел с ними связываться.

В пещерной иерархии самое высокое место занимала та женщина, у которой было больше, чем у других, взрослых сыновей, защищавших ее. Такая женщина часто кричала, ругалась, могла подраться и постоянно оскорбляла других соплеменниц, называя их «пусточревными», «худобрюхими». «Я толстая, муж и сыновья у меня хорошие охотники, а ты тощая, значит, у тебя в роду плохие охотники!» – часто кричала она кому-нибудь из жен.

Если же у женщины не было защитников – сыновей или мужа – или были одни только дочери, то ее жизнь становилась тяжелой, как у овдовевшей Рынны. Положение ее осложнялось еще и тем, что она тоже была похищена из соседнего племени, а следовательно, не имела среди Камышовых Котов родных братьев и других родственников – мужчин, которые могли бы за нее заступиться.