Алексей Евтушенко - Курьер

– Добрый вечер, – говорю. – Меня зовут Петрович.

– Добрый вечер, – отвечает. – А я… допустим, Мария. Или Маша, как вам будет угодно. Проходите, гостем будете.

– Незваный гость – хуже татарина, – шучу, но все же присаживаюсь к столу и ставлю на него свою бутылку. Демонстративно.

Надо сказать, что Маша хоть и понравилась мне очень, но я ни на секунду не забыл, зачем сюда явился. Самое главное, что был уверен – все, что вижу я вокруг: и дорога, и лес, и дом этот, и девушка – связаны они с Черным Яйцом. Не знаю как, но – точно – связаны. Непосредственно. А раз связаны, то вот мы сейчас и спросим, куда они, гады, людей девали. Пока я раздумываю, как бы мне вопрос правильный задать, Маша ставит рядом с бутылкой моей чистый стакан и садится напротив.

– Из стакана удобнее, – говорит, – а сама я не пью совсем, уж извините.

– А яблочка какого-нибудь не найдется? – спрашиваю. – На закуску? Не догадался с собой прихватить.

Усмехается она, протягивает ко мне ладонь, а там – яблоко. Большое, румяное. Чистый фокус. Но – взял, не подал виду и даже спасибо сказал. Плеснул себе грамм семьдесят, выпил, закусил. Яблоко на вкус настоящим показалось – сладкое и сочное. Черт с ним, думаю, настоящее оно или нет – ешь, что дают, тем более сам попросил. Вот эти-то семьдесят грамм и лишними оказались совсем. Потому что был я до них хоть и выпивший, но все-таки… как бы это сказать… нормальный, что ли. Вменяемый. А тут поплыло все перед глазами, мысли спутались. Сижу, за стол держусь, чтобы на пол не упасть. А Маша что-то говорит мне, встает, подходит, заботливо ведет к диванчику, укладывает и даже, кажется, ботинки с меня снимает. Последняя мысль, которую запомнил, что носки у меня уж очень грязные, и зря она ботинки-то… И – все. Провалился. Вырубился.

Мятая Шляпа (про себя я продолжал называть его так) умолкает и прикладывается к бутылке. Я вижу, как нервно дергается кадык на его темной, нездорового цвета шее, и отвожу глаза.

– Думаете, вру? – вопрошает Петрович хрипло, отрываясь от виски.

– Нет, – отвечаю, – не думаю. Но мне интересно, что было дальше.

– А ничего не было, – говорит Петрович. – Пришел я в себя дома, на своей постели, сегодня рано утром. Получается, что больше суток провел в полной отключке. Пока соображал, что к чему, – люди снова появились невесть откуда. Я даже бесплатно похмелиться как следует не успел, а денег почти не было. Потому к вам и подошел там, у Пита. Ну и рассказать кому-то хотелось, здесь, в городе, мне никто не поверит. А тут вижу – курьеры с Земли…

– Потому что все знают, что за выпивку вы готовы сочинить любую историю? – усмехаюсь я.

– Да, – соглашается он. – Но эту историю я не сочинил. Можете верить. Так что виски свое заработал честно.

Мы с Ириной переглядываемся.

– Получается, что вы так ничего и не узнали, – жестко констатирую я. – Где были люди, куда пропали дети, почему взрослые не замечают, что детей нет. Вся эта история с Черным Яйцом вполне может оказаться вашим пьяным бредом, уж извините. И получается, что зря я вам виски отдал – ноль информации. Так и быть – эта ваша. Гонорар. Но вторую не получите.

С этими словами я поднимаюсь с бревна, Ирина встает за мной, а Петрович, сощурившись, и говорит:

– Значит, вы заметили, что дети пропали?

– Заметили, заметили… Пошли, Ира.

– А информации, значит, ноль?

– Ноль, – киваю. – Круглый и полный.

– Хорошо, – криво усмехается он. – А если я сумею доставить вас туда, к этому дому у дороги, что тогда?

Признаюсь, этим вопросом он меня несколько огорошивает. Я не большой специалист по общению с алкоголиками (не так уж часто они попадались мне в жизни), но уже начинаю догадываться, что потакать им нельзя. Соблазн, однако, велик, и я останавливаюсь.

– Вот к тому самому дому, о котором вы только что рассказывали? – уточняю. – И мы попадем туда прямо отсюда?

– Отсюда не получится, – говорит он. – А вот оттуда, из котлована, где Яйцо лежит, получится обязательно. Я в этом уверен.

– Ну, и во сколько бутылок виски вы оцените эту услугу? – слетает у меня с языка.

И тут я вижу, как Петрович меняется прямо на глазах.

Только что перед нами сидел опустившийся безвольный человек, готовый за глоток спиртного чуть ли не заложить душу, и вот уже спина его выпрямилась, и во взгляде невесть откуда блеснул стальной отсвет.

– Да подавитесь вы своим виски, – презрительно цедит он сквозь зубы и ногой в пыльном, давным-давно не знавшем щетки ботинке отшвыривает от себя недопитую бутылку.